Взгляд удивительно синих глаз переместился на сержанта.

– Так, Хомяков? – спросил бритоголовый.

– Так точно, товарищ капитан!

– Вот, – удовлетворенно кивнул синеглазый, – и никто бы не отвечал! Ну ладно, хорошо, что все выяснилось. Вы с какой целью приехали в горы?

– Фильм снимать. Можем и вас, если, конечно, вы не против. – Лера говорила торопливо, с наигранным дружелюбием, на лице ее играла заискивающая улыбка. Господи, как противно, думала она при этом, но что делать, оставаться здесь еще противнее, хоть бы поскорее отпустили. – Вы уж простите нас, как-то не подумали, что надо взять с собой документы. Думали, прокатимся, сделаем кружок, а тут конь как понес…

– Кстати, а где ваш третий? – вдруг вспомнил капитан. – Он где? И как оказалось, что вы на одной лошади вдвоем? Или…

Бритоголовый недвусмысленно посмотрел на Га-руна.

– Нет-нет, что вы! – Лера изобразила негодование. – Александров, ну тот, третий, что был с нами, ускакал… его конь взбесился и понес! Я…

– Она упала с коня, вот и пришлось мне сажать ее на своего, – неожиданно вмешался в разговор Га-рун. – Женщина, сам понимаешь! Сейчас домой вернемся, ей отдыхать, а мне еще лошадей искать. Еще и от отца попадет…

Лера опешила, она совсем не ожидала, что горец такой грубый. И врать зачем, она же вовсе и не падала! От возмущения кровь кинулась ей в голову.

– Да как ты можешь, я же… Врешь ты все! – Обида комком подступила к горлу, не давая дышать. Лера сбилась и растерянно умолкла.

– Я не вру! – Гарун со злостью посмотрел на Леру. – Женщина вообще должна молчать!

Бритоголовый криво улыбнулся и кивнул сержанту.

– Отпусти их! – приказал он. – Выведи на дорогу и отпусти.

– Врут они оба! Дурачками прикидываются! Барашками… невинными! – неожиданно прорезался голос молчавшего до сих пор Хомякова. – Я же их на Каменном ручье взял! Пусть расскажут, как они там оказались!

– Что-о?! – Глаза капитана превратились в голубые льдинки. Он вскочил на ноги. Куда только подевалась расслабленность, только что сквозившая в каждом его движении. Теперь это был собранный, сосредоточенный, готовый в любой момент броситься и разорвать любого, кто встанет на пути, вожак волчьей стаи. – Вы сунули нос к Каменному ручью? Это как же вас понимать?

– Никуда мы свой нос не совали! – запротестовала Валерия. – Я же говорю, лошадь понесла… Александрова. Ну, нашего водителя! Мы поскакали за ним. Выехали к озеру…

Попова услышала, как за ее спиной скрипнул зубами и застонал Гарун.

– Да, выехали! – Она с вызовом повернулась к своему провожатому. – И нечего скрывать, мы же ничего плохого не делали! А там на нас налетела волна… и вынесла прямо… ну, вниз, короче. Вот… и все.

– И все?!! – протянул капитан. – И все?!! Да если бы вы… если бы за вас… Хомяков, в мешок их!

Герман продолжал ощупывать стену. Его пальцы скользили по каждой трещинке, не пропускали ни один выступ, попадающийся на пути. Ведь должен же быть здесь выход! Он просто нутром чует, что должен быть. Иначе что же выходит – тот, кто построил этот подземный лабиринт, полный идиот и зря потратил деньги и время? Отгрохать такой тупик просто так, без всякого смысла? Да это же верх идиотизма! Судя по ощущениям, от того места, где Герман провалился в это чертово подземелье, и до этого тупика метров пятьсот – шестьсот точно будет. И что, это все строилось зря? Нет, здесь что-то не так.

Наверняка тут какая-то хитрая механика действует. Вот только какая и где? Герман перепробовал все. Он стучал по стенам, пытаясь определить пустоты, кричал в расчете на акустический сигнал, толкал плиты, даже гладил их, пытаясь обнаружить различие в шлифовке поверхности. Чем черт не шутит, вдруг кнопка глубоко утоплена и ее можно найти лишь по более гладкой фактуре… Но все было напрасно. Ни на уровне груди, ни ниже, почти у пола, ни вверху, там, куда дотягивалась рука, ничего похожего ни на рычаг, ни на какой другой переключатель не находилось.

Герман устало опустился на пол, стянул рубаху и вытер ею пот со лба. В подземелье было душно, хотелось наверх, вдохнуть полной грудью, набрать в легкие свежего воздуха. Увидеть свет… дневной, солнечный, яркий! Да пусть даже это будет ночной, лунный свет, главное, чтобы не было над головой никакого потолка, никакого перекрытия, ничего, кроме неба.

Неожиданно ладонь, бессильно лежащая на плите, почувствовала дрожь. Мелкую, едва уловимую. Герман насторожился. Если представить массу горы, внутри которой он заперт, то сила, заставившая ее задрожать, должна быть оч-ч-ень приличной. А колебания, между тем, становились сильнее. Что это? Землетрясение?

Герман испуганно вскочил. Только этого ему не хватало! Хотя… может быть, наоборот? Может, это спасение? Вдруг та плита, что так ловко сбросила его вниз, в ловушку, теперь опустится и выпустит свою жертву назад, наверх?

Скользя пальцами правой руки по стене, Герман чуть не бегом отправился назад, туда, где, по его предположениям, начались его подземные приключения. Он с трудом удерживался, чтобы не перейти на бег. Конечно, падение было еще свежо в памяти и совсем не хотелось снова наткнуться на какую-нибудь ступеньку или что-то подобное. Тем паче свалиться к какую-нибудь потайную яму. Но и заставлять себя идти медленно, осторожно выверяя каждый шаг, было очень нелегко. Нервы были на пределе, сохранять самообладание было чрезвычайно трудно.

Всего какие-то десять-пятнадцать шагов отделяли его от цели, когда подземелье сотряслось от дикого, просто немыслимого рева. Звук был запредельно низкий, глубинный, таким могли бы, наверное, реветь горы, если бы они были живые и имели легкие. От этого рева, казалось, кожа отделяется от мяса и волосы вылезают из своих луковиц. От него просто можно было умереть.

Безумие охватило Германа. Не помня себя от страха, забыв, кто он, что и где находится, Герман побежал, не разбирая дороги и не видя, куда сворачивает. В кромешной тьме он натыкался на что-то, спотыкался, падал, вставал и опять падал. И снова вставал и бежал дальше, бежал, не помня направления, не помня повороты и уж тем более не считая шаги… Он не заметил, как обронил рубашку, которую держат в руках, не услышал громкого пронзительного крика крупного животного, прощающегося с жизнью…

Опомнился Герман, лишь когда нелегкая вынесла его в огромное, слабо освещенное помещение. Откуда исходил свет, как проникал в большой, размером с три-четыре футбольных поля сводчатый зал, он заметить не успел – пол ушел у него из-под ног и он, по инерции пролетев еще какое-то расстояние… упал в воду.

Холодная, да нет, просто ледяная вода мгновенно привела его в чувство. Отплевываясь, Герман сделал несколько гребков и, убедившись, что вполне держится на воде, успокоился и попытался оглядеться.

Черт, вот это озеро! Огромное, почти такое же, как то, что наверху, оно заполняло собой практически весь колоссальный зал, куда так опрометчиво влетел Герман. Нужно было выбираться на берег, уж больно вода холодная, да и черная какая-то…