— Правда?

Рейчел кивнула.

— Тебе повезло, что она рядом, что она всегда с тобой.

— Она живет у меня в душе. Мне не нужна урна с прахом или что–то в таком роде. Ее образ не блекнет, не выцветает, не зависит от того, ухаживаю ли я за ним. Не то что звери в зоопарке.

В теплом свете камина лицо Рейчел стало мягче.

— Животные и я — мы все едим, спим и рано или поздно должны будем уйти.

Почему–то мне показалось, что Рейчел говорит не о настоящем.

— Дома у меня был парень. Мы встречались больше года, то он приезжал ко мне, то я к нему на пару дней. А потом…

— Проблема в расстоянии?

— Вроде того. Мы остались друзьями. Просто не сложилось.

Рейчел выглядела счастливой, когда говорила об этом. Было приятно узнать еще одну ее сторону.

— Ты сейчас одна?

— В Нью–Йорке мало хороших парней.

— Не знаю, как с этим было раньше, но теперь уж точно, — сказал я. — Не хочется нагонять на тебя еще больше тоски, но последние события явно сократили выбор достойных женихов.

Рейчел не сразу поняла шутку, но зато потом хохотала до слез.

Когда она вернулась из ванной, вся чистая и в свежей пижаме, я уже накрыл на стол: поставил свечи, салфетки, два стула, приборы. Подкинул больше дров, чтобы стало тепло. Налил нам в бокалы вина. Рейчел сидела напротив, глядя то в тарелку, то на меня.

Она казалась мне старшей сестрой, которой у меня никогда не было. Я с огромным удовольствием приготовил для нее ужин.

— Пахнет обалденно, — сказала она.

— Спасибо. Надеюсь, на вкус будет не хуже, — ответил я и добавил, что взял рецепт у Калеба. Заодно рассказал о нем чуть больше.

— А какими были твои друзья? — спросила Рейчел, глядя на меня сквозь бокал с вином.

А почему нет? И я рассказал ей все об Анне, Дейве и Мини. Поделился, как выживал первые дни после атаки. Это была моя история, и я старался передать ее как можно лучше: ничего не приукрашивая, описывая события так, как я их видел, считая правдой то, что казалось мне правдивым. Я не торопился, рисовал каждую деталь, каждую мелочь. Люди «новой земли», среди многого другого, по–настоящему умели слушать: они ловили каждое слово, впитывали каждую фразу, наслаждались информацией. Мы изголодались по ней: сложно представить, сколько теряет человек, не получая информации. Но пока есть люди, готовые слушать, рассказывать и доверять свои мысли бумаге, знания не исчезнут. Даже вернувшись домой, я постараюсь сохранить приобретенное здесь умение наблюдать и рассуждать. Мы должны больше говорить друг с другом, больше слушать.

— Мы устраивали показы мод, лопали всякую вредную еду, танцевали до упаду — веселились, как могли. Если бы я не смеялся с друзьями, точно бы свихнулся. Как–то мы полдня запускали с крыши нашего небоскреба испорченную еду и спорили, сможет ли гнилое яблоко набрать с верхотуры такое ускорение, что пробьет крышу машины внизу, — сказал я, давясь от смеха и вытирая с глаз навернувшиеся слезы. Рейчел тоже было весело.

— Мы хохотали над всякой ерундой, — договорил я, отсмеявшись. Девушка напротив внимательно слушала, моя история не казалась ей странной или глупой, она не осуждала меня — просто ела и смеялась вместе со мной. Как же чудесно было рассказать ей все, запросто, не боясь условностей.

— Тебе повезло, Джесс. Все правильно.

— Да, повезло. Спасибо. И спасибо, что выслушала меня.

Рейчел улыбнулась. Впервые я видел у нее такую улыбку: от нее точно шла энергия, как от красивого стихотворения или музыкального произведения; это была особенная улыбка, способная остановить время.

С Рейчел нельзя было смеяться над всякими глупыми пустяками, как с Калебом, зато ей можно было рассказать что угодно. Поделиться самым сокровенным и важным. Например, своими планами, нашими планами. Я решил, что только правдивая картина происходящего убедит Рейчел в необходимости уйти из города.

— А ты мечтаешь вернуться домой? — закинул я удочку.

Мой вопрос лег неподвижным поплавком на поверхность воды.

— Джесс, сейчас я мечтаю только о том, чтобы на Таймз–Сквер снова галдели туристы, город стал таким, как раньше, а этот ночной кошмар закончился.

Наступила моя вторая ночь в старом арсенале. Здесь я очень легко засыпал, а в Рокфеллеровском небоскребе, в квартире Фелисити, в книжном магазине Калеба сон почему–то приходил не сразу. В маленькой уютной комнате двухвекового здания я чувствовал себя как в крепости. Мы ночевали в самом центре жуткого Центрального парка, кишмя кишевшего охотниками, но при этом нам было невероятно спокойно.

Глаза слипались. Столько еще предстояло сделать. Нужно разыскать Фелисити, найти способ выбраться из города и вернуться домой. Веки наливались тяжестью, сон постепенно овладевал мной, путая мысли. Я ненавидел такое состояние, но противостоять ему не мог.

20

— А?

Меня что–то разбудило. В камине мерцали угольки. Под одеялом вырисовывался неподвижный силуэт Рейчел.

Треснуло полено и занялось язычками пламени: оно будет гореть еще несколько часов, а значит, я задремал совсем недавно, не больше часа назад.

Мне приснился тот же кошмар: за мной скачут на лошадях люди в военной форме — и пробуждение стало избавлением от него. Реальность, какова бы она ни была, всегда лучше. Нужно запомнить этот миг: потрескивающие в камине дрова, мирно спящая Рейчел — потому что он полон обещания, полон счастья. Глядя на красноватые язычки пламени, я снова стал погружаться в сон.

Из полудремы меня вырвал внезапный звук. Где это? Внизу?

В противоположном конце коридора.

Я резко открыл глаза, сердце бешено колотилось, не давая спокойно дышать. Раздалось чуть слышное постукивание, затем что–то звякнуло, снова застучало. Может, просто сквозняк в коридорах старого здания?

И снова стихло…

Я затаился, прислушиваясь к каждому шороху, но скоро усталость взяла свое: веки налились тяжестью, навалилась дремота.

Не спать! Я перевернулся на спину и уставился в белый деревянный потолок. Рисунок древесины и сучки складывались под слоем краски в причудливые рисунки. Не спать! Вот машина, вот горный хребет, вот лиса, вот человеческая голова.

Снова стук — только громче. Я рывком сел на кровати, сон как рукой сняло.

— Рейчел, — тихонько позвал я. Она даже не пошевелилась. — Рейчел.

Я быстро встал, натянул джинсы, набросил куртку и подошел к Рейчел: она крепко спала, улыбаясь сквозь сон. Хотел потормошить ее за плечо, но передумал: пусть спит. Где–то внутри звучала мысль: если мои предположения верны, не стоит ее будить. Кроме того, я должен доказать самому себе, что…

Я обулся, достал из кармана куртки «Глок», проверил его, взял с полки фонарик на батарейках.