Задание не менялось: двадцать шаров, которые чудом не посещали ее в кошмарах, должны были оказаться выше своих стеклянных подставок. После чего профессор атаковал – каждый раз по-новому, заставляя принцессу «разделить» внимание. Если она выдерживала, добавлялось третье действие: одновременно удерживая шары в воздухе и отражая чужую атаку, Айя должна была наизусть декламировать стих. Чем длиннее и сложнее, тем лучше. Шары при этом запрещалось сдвигать и на полшага. Детская тренировка, сотням вариаций которой подвергают школьников на первом курсе.

По мнению Альреса, при одновременном выполнении этих действий у Айи просто не останется времени на эмоции; голова опустеет, а контроль над собственными действиями возрастет. Это именно то, чего требовал от профессора Совет служителей – воспитать в принцессе стальной контроль над силой, тем самым исключив даже призрачную возможность нового пожара. Служители Санкти, как и все наделенные властью маги, на людях говорили одно, а за закрытыми дверьми – другое. На глазах у народа они поддерживали короля и называли Айю спасительницей Владыки. Но когда заканчивались речи на публику, служители продолжали следить за принцессой с помощью педагога, готовые при удобном случае раз и навсегда избавиться от проблемы в ее лице.

– Успокойся, – нараспев тянул учитель где-то над головой, и волна раздражения поднималась по горлу девушки, обжигая язык.

«Представь, как старик сам сидит на подушке в таком же платье», – заставила себя Айя и тут же проглотила смешок. Шары замерли над ее головой ровным полукругом, и учитель принялся за свое – из кадки за спиной орлиной дочери поднялась волна песка. Айя зажмурилась и накрыла себя прозрачной сферой за секунду до того, как волна окутала ее голову. С тихим шипением песок сполз по невидимой преграде; шары не сдвинулись с места. Песок собрался в высокий столб, готовясь вновь обрушиться на принцессу.

– Стих, – попросил учитель, и внутри у дочери короля что-то оборвалось. Она ничего не готовила! До финальной части задания Айя не доходила последние пять занятий, вот и сегодня не стала утруждаться и что-то учить.

Понимая, что нужно выкручиваться, девушка на одном дыхании выпалила первое, что пришло в голову:

Песчаная волна вновь ринулась на невидимую преграду. Удар за ударом, и пауза между строками затягивалась. Подгадав время, когда волна пошла на убыль, принцесса подняла руки, и песок над ее головой стянулся в одну точку. Айя заключила его в воздушную сферу, схожую с той, в которой пряталась она сама, и закончила стих:

– Почему вы вспомнили детскую считалку, Ваше Высочество? – поинтересовался учитель, когда песок вновь оказался в кадке. На его лице не появилось ни тени осуждения – Айе странно было видеть старца таким. Она ожидала, что Альрес, услышав стишок, разгневается – как-никак в прошлый раз для занятия она выучила длинную поэму, и ему было с чем сравнивать. Но профессор выглядел довольным, будто принцесса, сама того не ожидая, нашла способ добиться его расположения.

– Истина в простом, – рискнула предположить Айя, и старик одобрительно улыбнулся.

– Вы правы. Столько лет прошло, а дети до сих пор используют стишок странника Нута как считалочку… – Взгляд учителя затуманился. – Правда, в мое время она звучала иначе.

И будь Айя проклята, но педагог, вмиг словно помолодев на полстолетия, бодрым голосом рассказал ей другую версию известной считалочки:

В небольших отличиях Айя не видела разницы – учитель вполне мог сойти за ровесника строителей школы, которая уже не одно столетие стояла на земле. Мало ли как там дети считали в древности.

– Я могу идти? – поинтересовалась принцесса, и старик рассеянно кивнул, с головой уйдя в воспоминания юности. Айя тихо скользнула за дверь, прикрывая рот ладонью. Фантазия живо нарисовала профессора Альреса в молодости – худощавого юношу в парике, воодушевленно декламирующего детский стишок. Принцесса все же не выдержала и рассмеялась.

В коридоре ее ждал Глен. Пока дочь короля занималась с учителем, солнце укрылось за горизонтом, оставив молодой луне и рукотворному огню освещать школу. По стенам висели фонари – языки пламени танцевали в них от малейшего движения воздуха. Айя неспешно шла по коридору, наслаждаясь тишиной. Длинная тень тянулась по прохладному камню, следуя за принцессой, будто безмолвный страж.

– Ваше Высочество! – разорвал тишину звонкий голос, и в конце коридора показалась чья-то фигура. Навстречу Айе со всех ног бежала девочка в школьной форме. Запнувшись о собственные ноги, она распласталась на каменном полу звездочкой. Послышалось сдавленное «Ой», и Айя с Гленом ринулись на помощь неуклюжей ученице.

Страж принцессы помог школьнице подняться, придерживая ее за руки. Айя убрала с лица девочки пушистые молочные кудри и, припомнив имя, спросила:

– Ардея! Сильно ушиблась?

Девочка залилась румянцем.

– Антея, Ваше Высочество, – поправила она принцессу и покраснела пуще прежнего. Она со страхом оглядела свои коленки, после чего аккуратно ощупала. Разгладила руками юбку, сцепила дрожащие пальцы рук и впилась в лицо принцессы лихорадочным взглядом.

– Точно, Антея. Как шар Анте. Не дразнят?

– Только те, кому не хватает фантазии. – Школьница широко улыбнулась, а затем сделала пару глубоких вдохов, пытаясь побороть волнение.

– Ты искала меня, – осторожно напомнила принцесса, и девочка зажмурилась, стукнув себя ладонью по лбу.

– Конечно! Травник Онтариус попросил передать вам, что работа над восстановлением теплиц подходит к концу. Я помогаю ему, – объяснила Антея, видя непонимание на лице принцессы, – в качестве дополнительных занятий. Мастер говорит, что череда прижилась очень хорошо, и даже родиола уже обжила новую почву. Правда, арника никак не разрастется – приходится поддерживать ее магией, но…

– Хорошо-хорошо, – остановила ее Айя, видя, что Антея в попытке выложить все как можно быстрее забывает делать паузы между словами.

– Если вам понадобится моя помощь, только скажите, – горячо добавила девочка, пряча руки за спиной. – Если с арникой будут проблемы, я могу попросить сестру Этель помочь. Она хоть и не состоит в Травном Камне, все же хорошо справляется со слабыми растениями – однажды ее защитник Мару затоптал целую грядку мараловой травы, но Этель восстановила растения за одну ночь, опасаясь гнева Матушки…