После растерянности и отчаяния первых недель Рихард держался мужественно. Переводил на допросах Иоситоси Икома, профессор германистики. Режим проведения допросов был либеральным, и в перерывах подследственный мог спокойно общаться с переводчиком. Тот вспоминает: «Мы беседовали с доктором Зорге на самые разные темы, но главным образом – о войне Германии с Советским Союзом; как видно, это интересовало его больше всего. Если советские войска одерживали верх, как это было на заключительной стадии Сталинградской битвы, он приходил в хорошее расположение духа, становился разговорчивее. В противном случае он выглядел разбитым и был очень скуп на слова. Он был большим другом Советского Союза. Доктор Зорге был прирожденным журналистом с характером искателя приключений… Мне точно известно, что уже после оглашения смертного приговора он писал в дневнике: „Я умру как верный солдат Красной Армии”».

Как и во время допросов, на суде Рихард принял на себя ответственность за свои действия и за действия своих людей – возможно, именно поэтому почти всем были вынесены относительно мягкие приговоры. Лишь Рихард Зорге и Ходзуми Одзаки приговаривались к смертной казни, Макс Клаузен и Бранко Вукелич получили пожизненное заключение. Анна Клаузен – семь лет тюрьмы. Иотоку Мияги умер во время следствия. Еще 11 японцев получили разные сроки заключения, а 18 из 35 арестованных по делу были признаны «пособниками» и вскоре освобождены.

«Больше девяти месяцев Рихарда и Одзаки продержали в камере смертников. Им разрешили писать, „что они захотят”, и Зорге оставил после себя „Тюремные записки” – рассказ о своей жизни, политических взглядах и работе. Рихард ни в чем не раскаивался и ни о чем не жалел…»

Утром 7 ноября 1944 года дверь камеры смертников открылась. Вошел начальник тюрьмы, отдал официальный поклон и спросил, действительно ли заключенного зовут Рихард Зорге.

– Да, это мое имя.

– Сколько вам лет?

– Сорок девять.

– Ваш адрес?

Удостоверившись, что перед ним тот самый человек, тюремщик снова поклонился.

– Мне поручено сообщить, что по распоряжению министра юстиции барона Ивамура зачитанный вам приговор сегодня будет приведен в исполнение. От вас ждут, что вы умрете спокойно.

Снова поклон, на который Зорге отвечает вежливым кивком.

– Имеете ли вы какие-нибудь желания?

– Нет, свою последнюю волю я уже изложил письменно.

– В таком случае прошу вас следовать за мной.

– Я готов.

Они вышли во двор и направились к небольшому каменному домику, где уже ждали прокурор, палач и священник – правда, буддийский, но Рихард все равно был неверующим. Он, не повернув головы, прошел мимо статуи Будды в первой комнате домика для казней и сам ступил на крышку люка под виселицей, сжал кулак в традиционном приветствии немецких коммунистов. Говорят, перед смертью он воскликнул: «Да здравствует Советский Союз! Да здравствует Красная Армия!»

Рихард был повешен на рояльной струне – так было принято в Японии – довольно жестокий вид казни, продлевающий агонию. Рихард продержался довольно долго, у него было на редкость здоровое сердце. Врач констатировал смерть только через шесть минут.

До самого конца войны Ханако ничего не знала о судьбе любимого и, конечно, надеялась, что он жив. Только после капитуляции Японии, в октябре 1945 года, когда из тюрьмы стали выпускать политических заключенных, появились списки казненных, и она узнала, что Рихарда больше нет. Долгие пять лет она пыталась найти его могилу… Ходила по инстанциям, говорила с адвокатом Зорге, добилась разрешения просмотреть тюремные книги, где нашла запись: «Зорге, он же Рамзай, казнен 7 ноября 1944 года в 10 часов 36 минут 16 секунд утра». Где он похоронен, указано не было. Однако Ханако сообщили, что заключенных в массовом порядке хоронили в общей могиле на большом загородном кладбище Дзосигая, и даже ставили на могилах деревянные знаки с датами смерти. Ханако отправилась на кладбище, но, к сожалению, никаких знаков не нашла: еще во время войны окрестные жители растащили их на дрова.

Ханако не сдалась, она добилась разрешения разрыть безымянную могилу и вскоре нашла останки Рихарда – это оказалось не сложно. Она опознала их по перелому на кости бедра, полученному Зорге еще в Первую мировую, по протезу челюсти, оставшемуся на память о мотоциклетной аварии в Токио. Ханако узнала его очки – Рихард стал носить их незадолго перед арестом, нашла пряжку его пояса. Сомнений не было никаких…

В крематории «Симонтиайно Касоба» останки Зорге превратились в прах, урну с которым Ханако целый год хранила у себя дома, – собирала деньги, чтобы купить место на кладбище. И только 8 ноября 1950 года, ровно через шесть лет после его смерти, она похоронила Рихарда на кладбище Тама.

Еще через шесть лет она смогла собрать деньги на скромный памятник. На одной стороне которого было написано на японском и немецком: «Рихард Зорге» и даты 1895–1944. На другой стороне была надпись: «Здесь покоится герой, который отдал жизнь в борьбе против войны, за мир во всем мире».

Среди останков возлюбленного Ханако нашла золотые коронки, поставленные ему после аварии, и заказала из них себе обручальное кольцо, таким образом символически обвенчавшись с Рихардом после его смерти. Это кольцо она носила не снимая до конца своих дней, оставаясь ему верной.

Она написала три книги о нем и, после того как в середине 1960-х о Зорге внезапно вспомнили на родине, ездила в СССР.

Умерла Ханако 4 июля 2000 года в возрасте 89 лет.

На родине, кстати, о разведчике Рихарде Зорге узнали совершенно случайно. Однажды Никите Сергеевичу Хрущеву привезли посмотреть новый фильм французского режиссера Ива Чампи, называвшийся «Кто вы, доктор Зорге?».

Рассказывали, что, посмотрев фильм, Хрущев воскликнул:

– Вот как надо снимать! Знаешь, что все это выдумки, а сидишь от начала и до конца как на иголках, все ждешь, что же дальше будет…

– Так ведь это не выдумки, Никита Сергеевич, – сказал кто-то из присутствовавших кагэбэшников. – Это чистая правда…

Хрущев снял телефонную трубку, позвонил в КГБ, и там подтвердили: да, действительно был такой разведчик…

– Так почему же о его подвиге до сих пор не знает страна?! – возмутился генсек.

5 ноября 1964 года был подписан Указ Президиума Верховного Совета о присвоении Рихарду Зорге звания Героя Советского Союза.

А спустя семнадцать дней после этого было пересмотрено дело Кати Максимовой – ее реабилитировали посмертно.

Вот так печально закончилась эта история любви.

Жизнь на адреналине – это то, что Рихард всегда так любил, то, что хотел, что выбрал для себя сам. Это ловушка, в которую он себя загнал и из которой не нашел выхода. Нет, он, конечно, не думал, что уже не выберется из Японии никогда, даже будучи в тюрьме он надеялся, что его выручат свои, верил, что после войны вернется домой и еще будет счастлив вместе с Катей, – его жены к тому времени уже не было в живых, но он об этом не знал. Так и не узнал. Умирая, думал о том, что у нее еще все будет хорошо и она сможет быть счастлива – без него…