Покинув участок, офицер поспешил в гостиницу. Не прошло и получаса, как он уже прохаживался по перрону, ожидая пригородный поезд. Впереди раздался паровозный свист, и струя белого пара, вылетев из приближающейся трубы, словно кусок разорванной парусины, повисла над полотном. В ту же минуту на дебаркадере воцарилась суета. Носильщики, едва выглядывающие из-под уложенного пирамидами багажа, вокзальные торговцы с лотками всевозможной снеди и суетливые няньки с детьми, едва поспевающие за своими господами, устремились к поезду.

Круше, погруженный в собственные мысли, смотрел в вагонное окно, но ничего не видел. «Не дело, а ребус какой-то. Одно ясно: оба убитых – члены воровской шайки, учинивших покражу в «Метрополе». Об этом свидетельствует и часть драгоценностей, принадлежащих американской паре, кои удалось обнаружить в двойном дне чемодана незадачливого любителя «белого порошка». Покойные Полонский и Шарок – подельники. И если первый чаще всего выступал в роли наводчика, то второй с подручными обчищал номера и меблированные комнаты. Встретившиеся на их пути преграды в виде сейфов только подогревали интерес. Между кражами они не брезговали и карточным мошенничеством, что позволяло выслеживать состоятельных игроков. Следы «чудодейств» этой банды остались не только в Воронеже, Самаре и Нижнем Новгороде, но и в столичной конторе «Товарищества Архангельского Мурманского срочного Пароходства по Белому морю и Северному Ледовитому океану». Брюшину наисовременнейшего английского сейфа из марганцевой стали жулики ухитрились вспороть с помощью новомодного изобретения – ацетиленовой горелки. Наверняка эта группа состояла из нескольких человек, по крайней мере, троих. Тогда есть резон предположить, что уцелевший преступник, опасаясь за свою жизнь, должен просто-напросто сбежать… или, наоборот, остаться, чтобы отыскать убийцу своих товарищей. И все-таки понять не могу, кому же понадобилось сводить с ними счеты?» Погруженный в тяжкие раздумья помощник начальника пятигорской полиции не заметил, как локомотив тронулся в путь.

Через несколько верст за окнами вагона столпились исполины-утесы и серые скалы, нагроможденные по обеим сторонам железной дороги, которая то поднималась по склонам, то извивалась змеей, а то стремительно падала вниз к Подкумку. Миновав мост и проследовав мимо казачьей станицы, поезд вошел в Кисловодское ущелье. В отдалении высилась гора Кольцо, а за ней – Седло. Лежащий впереди горизонт замкнулся частоколом разновеликих возвышенностей, напоминавших застывшие в отдалении волны. Казалось, что какой-то неведомый колдун превратил голубые морские буруны в серую каменную гряду. Сбегая с горы, состав все больше набирал скорость, и вдали уже мелькали дома в окружении зеленых деревьев.

Сумерки тихо спустились над станцией, и впереди засветился бело-лунным светом керосиновый семафор; сквозь косые дырочки его металлических дефлекторов потекли чадящие, дымные струйки-усы. Уставший паровоз прокашлялся и остановился у небольшого здания, походившего на боярский терем.

Пройдя по перрону, капитан вышел на небольшую мощеную площадку. Прямо перед ним возникло роскошное здание Курсового зала Владикавказской железной дороги, выстроенное из местного доломита и обложенного желтым кирпичом. Прямоугольные трехъярусные башни с выступающим карнизом, увенчанные высокими четырехгранными французскими куполами с зеленым чешуйчатым покрытием придавали строению неповторимую величавость. Широкая каменная лестница вела к главному входу. Поднявшись, полицейский оглянулся вокруг и невольно залюбовался идиллией беззаботной курортной жизни. Из открытых экипажей виднелись аккуратные женские головки в модных шляпках и котелки их спутников. Нарядные мамы с детишками прохаживались по асфальтовым тротуарам. В воздухе кружил тополиный пух, витрины магазинов светились белым электрическим светом, а у дверей ресторанов то и дело останавливались фиакры. Пахло летом и любовью.

Наняв извозчика, Круше отправился на встречу с доктором Стильванским. «Спасибо Ардашеву, что порекомендовал врачу протелефонировать в участок и сообщить мне об этом странном сумасшедшем, – подумал про себя доктор. – Надобно не мешкая опросить персонал больницы… М-да, неужели безумец и есть организатор убийств? В это трудно поверить. Но кем бы преступник ни был, меня не покидает ощущение, что он над всеми издевается! Знать бы, где злодей собирается нанести следующий удар».

От предчувствия новой беды у капитана путались мысли и противно сосало под ложечкой. Вскоре коляска остановилась у ворот Хлудовской больницы. Привратник, от которого несло перегаром, еле ворочая языком, сообщил полицейскому, что «господин доктор изволили убыть на концерт». Потоптавшись на месте и успокоив себя банальной пословицей о мудром утре и недальновидном вечере, Круше решил отправиться в недорогую гостиницу.

Публика начала стекаться к Курзалу еще задолго до начала концерта. Любимый всей Россией король баса уже не первый раз радовал жителей и гостей Кисловодска. Город помнил его триумф, состоявшийся здесь же двенадцатью годами ранее – 19 августа 1899 года. В тот вечер, находясь в составе оперной труппы Владимира Любимова, Шаляпин исполнил поочередно несколько сольных партий из опер Даргомыжского, Мусоргского, Гуно и Леонкавалло. Но сегодня он выступал в сопровождении единственного аккомпаниатора, и тем интереснее ожидалось зрелище. Этим семистам счастливчикам улыбнулась возможность целых три часа оставаться один на один с великим певцом. Это ли не высшая награда для настоящего ценителя музыки? И хоть стоимость билетов достигла астрономических сумм (цена места в партере у спекулянтов доходила – видано ли! – до пятидесяти рублей), но свободных кресел не осталось. Да что там кресел! Не было даже возможности примоститься на стульях в проходах, поскольку их количество строго регламентировалось театральными правилами.

Ардашевы, Нижегородцевы и Варяжские уже поднялись по ступенькам Концертного корпуса и вошли в просторное фойе, украшенное полотнами русских мастеров.

– А вы не находите, Николай Петрович, что количество ступенек символично?

– Признаться, я не обратил на это внимания…

– Их тридцать три – по числу лет земной жизни Господа. А купола над центральным входом напоминают двуглавый Эльбрус.

– Надо же! – изумился доктор. – Как тщательно архитектор продумал все детали! Но, Клим Пантелеевич, – он вплотную приблизился к присяжному поверенному, – меня сейчас волнует другое: как мы можем предотвратить убийство?

– Точнее сказать, мы попытаемся это сделать, хотя, согласитесь, уследить за таким количеством людей почти невозможно. Могу предположить, что злоумышленник собирается совершить преступление в антракте. Это, пожалуй, самый удачный момент. А пока нам остается только наблюдать за обстановкой и подмечать все, что может показаться странным или подозрительным. – Ардашев повернулся к жене: – Дорогая, я покину тебя всего на пару минут.

Клим Пантелеевич направился к переходу, который вел в западное здание, где размещался ресторан с номерами. Бильярдная и комната для игры в карты были пусты, а в читальне скучала уже немолодая библиотекарша. Пройдясь по коридорам, он вернулся назад и проследовал в восточный корпус – там находилась кухня. «Найти здесь преступника – все равно что искать монету, брошенную в море: вроде бы и видел, где упала, а куда отнесла волна – одному Богу известно», – с сожалением подумал Ардашев и достал коробочку монпансье. Отправив в рот зеленую конфетку, он усмехнулся, вспомнив старую русскую пословицу: «Не ищи зайца в лесу: он на опушке сидит». «Если предположить, что орудием смертоубийства будет пистолет, то следует обратить внимание на те места, где грохот выстрела будет почти не слышен. А таковыми могут оказаться любые помещения, находящиеся на некотором отдалении от зрительного зала. Буфет или ресторация? Возможно, но все-таки маловероятно. Ведь там постоянно люди… Фойе? Вряд ли. Эхо от выстрела разнесется такое, что сюда сбежится вся публика. Ложа? Рискованно. В зале полным-полно военных; звук выстрела они легко распознают, и поднимется переполох – выходы перекроют, а зрителей начнут обыскивать. Может, тогда правое или левое крыло? Однако в таком случае труп могут обнаружить уже после концерта, и от этого эффект будет несравненно меньше. А нашему душегубу надобно побольше шуму. Остается только курдонер – внутренний дворик. Да и то, если допустить, что потерпевший захочет прогуляться или покурить. Есть, правда, еще и сценические помещения, но публика к ним не допускается… А может быть, зря я думаю, что злодей воспользуется пистолетом, и в дело пойдет холодное оружие? Но с другой стороны, 6 июня, как раз за два дня до происшествия в Цандеровском институте он нарисовал сердце, пронзенное стрелой, а за четыре дня до отравления на даче Кавериной – череп с костями – общепринятое обозначение яда. Стало быть, и перекрещенные револьверы – верный признак такого способа убийства. Интересно, какие модели он предпочитает? Наган, браунинг, дельвих, или, быть может, монтекристо?.. Что ж, пора и на концерт», – рассудил присяжный поверенный и зашагал обратно.