Когда сознание вернулось, Чарли понял, что лежит в постели. Руки, тело и лицо дрожали. Ладони на белом покрывале казались розовыми копытцами. Я стал свиньей, подумал он. Они превратили меня в хряка. Теперь я буду визжать и хрюкать. Он попытался завизжать, но с губ сорвался лишь сдавленный стон. Рядом с ним появилась фигура его шурин Джек Исидор. Он был одет в матерчатый жакет и мешковатые коричневые брюки. На спине болтался пустой рюкзак. Подбородок и щеки покрывала щетина.

— Ты получил удар, сказал Джек.

— Что? прошептал Чарли.

Неужели он подрался с кем-то?

— У тебя был сердечный приступ, пояснил шурин и вывалил ему целую кучу анатомических подробностей.

Затем он ушел. Его место заняла сиделка, а позже ее сменил доктор.

— Ну и как я? спросил Чарли. Песок еще не сыпется? Старые кости еще поскрипят?

— Вы в хорошей форме, ответил доктор и, сняв стетоскоп, ушел.

Какое-то время Чарли в одиночестве лежал на спине и с нетерпением ждал, когда кто-нибудь придет в палату. Наконец доктор вернулся.

— Послушайте, торопливо прошептал Чарли. Это жена довела меня до приступа. Она с самого начала замышляла такой план. Ей нужен дом и завод, а единственный путь к ним лежит через мой труп. Вот она и устроила так, чтобы меня хватил удар. Надеялась, что я умру.

Доктор молча слушал, склонившись над ним.

— Я убью эту суку, добавил Чарли. Черт бы ее побрал.

Доктор кивнул и вышел из комнаты.

Долгое время возможно, несколько дней он наблюдал за тем, как комната темнела, светлела и снова темнела. Его брили и обтирали губкой, смоченной в теплой воде. Медицинские сестры кормили его и выносили мочу. Однажды в комнату вошли несколько важных мужчин и, стоя над ним, поговорили о состоянии его здоровья.

Наконец рядом с постелью появилась Фэй. Она была в синем плаще, юбке из плотной ткани, колготках и остроносых итальянских туфлях. Ее лицо выглядело изжелта-бледным, как часто бывало по утрам. Желтыми были даже ее глаза и волосы. Когда она склоняла голову, на шее появлялись морщинки. Она держала в руках большую кожаную сумку новую сумку, подумал Чарли, почувствовав острый запах кожи.

Увидев жену, он заплакал. Предательские слезы проложили теплые дорожки по щекам. Фэй достала из сумки салфетку и, пригнувшись, вытерла его лицо. На пол посыпались какие-то вещи. От ее грубоватых прикосновений кожа начала наливаться жаром.

— Я болен, погладив ее руку, прошептал Чарли.

— Девочки слепили для тебя пепельницу, сказала она. Я обожгу ее в печи и привезу в ближайшие дни.

Голос Фэй звучал очень хрипло. Похоже, она стала много курить. И ока даже не пыталась прочистить горло, как делала это раньше.

— Может, тебе что-то принести? Твою зубную щетку Или пижаму? Врачи пока не разрешают привозить тебе Фрукты. Вот твоя почта. Почитаешь на досуге.

Она положила на покрывало небольшую пачку писем рядом с правой рукой.

— Все пишут и волнуются о тебе. Даже твоя тетка из Вашингтона. С колли все в порядке. Дети скучают, но я говорю им, что бояться нечего. Конь здоров, а вот одна овца околела. Мы попросили Тома Сибли помочь нам, и он отвез ее на грузовике к ветеринару.

Фэй повернула голову и посмотрела на него.

— Как там мой завод? спросил он.

— Все шлют тебе наилучшие пожелания. Ждут, когда ты выздоровеешь. Одним словом, дела идут нормально.

На следующей неделе его посчитали настолько окрепшим, что ему было позволено сесть и выпить стакан молока через гнутую стеклянную трубку. Чарли усадили в коляску, подперли подушками и вывезли на солнечный свет. Сестра покатала его по извилистым аллеям парка. Позже к нему приезжали родные и друзья, Фэй и дети, парни с завода и ближайшие соседи.

Однажды Чарли лежал в солярии, греясь под солнцем за двойными окнами. Приоткрыв глаза, он увидел, что к нему идут Натан и Гвен Энтайлы. Они приехали повидаться с ним и привезли ему крем после бритья. Он взглянул на наклейку. Крем был сделан в Англии.

— Спасибо, сказал он.

— Что привезти вам в следующий раз? спросил Нат. Может, что-то нужно?

— Да, ответил Чарли. Несколько номеров «Воскресных хроник».

— Сделаем, пообещал Энтайл.

— Как там хозяйство? Как мой дом?

— Неплохо было бы скосить траву, ответил Энтайл. А так все в порядке.

— Если хотите, Нат поможет, сказала Гвен.

— Фэй сама управится, возразил ей Чарли.

Затем он подумал о сорняках, почти пустой канистре с керосином и о том, что газонокосилку давно уже никто не заводил. у нее могут быть проблемы с карбюратором. Натан, вы помогите ей с техникой. Вряд ли косилка будет заводиться после долгого простоя.

— Доктора говорят, что вы идете на поправку, сказала Гвен. Но вам придется остаться здесь еще какоето время. Это нужно для восстановления сил.

— Я понимаю, ответил он.

— Они поправят вам здоровье, пообещала Гвен. Думаю, вас скоро выпишут. Здесь работают хорошие специалисты, и госпиталь считается одним из лучших в штате.

Чарли молча кивнул головой.

— У вас тут в Сан-Франциско холодно, сказал Энтайл. Туман. Но в отличие от Пойнт-Рейс почти нет ветра.

— Как держится Фэй? спросил Чарли.

— Она очень сильная женщина, ответила Гвен.

— Да, сильная, подтвердил Натан.

— Дорога сюда из Пойнт-Рейс очень нелегкая, сказала Гвен. Особенно с детьми в машине.

— Это верно, согласился Чарли. Почти восемьдесят миль.

— И она приезжает каждый день, напомнил Нат.

Чарли молча кивнул.

— К вам не всегда пускают, добавила Гвен. Но Фэй все равно сажает детей на заднее сиденье и приезжает сюда.

— А с домом как? спросил Чарли. Как она справляется с таким большим особняком?

— Фэй говорила мне, что ей тревожно по ночам, ответила Гвен. Ее мучают кошмары. Она больше не сажает собаку на цепь и укладывает девочек спать в своей постели. Поначалу Фэй решила запирать все наружные двери, но доктор Эндрюс сказал, что если она позволит себе эту слабость, то потом уже никогда не избавится от паранойи. В конечном счете ей удалось перебороть свои страхи, и теперь она принципиально не закрывает двери на замок.

— В нашем доме десять дверей, задумчиво произнес Чарли.

— Верно, десять, согласилась Гвен.

— Три ведут в гостиную. Одна в общую комнату. Три в наши спальни. Это уже семь. Две двери в детских комнатах. Итого, девять. Значит, больше десяти. Две двери в коридорах… по одной с каждой стороны дома.

— Значит, одиннадцать, сказала Гвен.

— Еще одна в мастерской, добавил Чарли.