— Приятно познакомиться, — пожал я протянутую ладонь.

Затем обменялся приветствием с Александером — словно поздоровался со шлакоблоком.

— Позвольте мне на секунду похитить Маркуса, — сказал я.

Тот извинился, и мы отошли в сторонку.

— Что это за спектакль тут с Уокером? — спросил я.

Он посмотрел на меня таким невинным и ничего не понимающим взглядом, что я лишь тягостно вздохнул.

— Следи, чтобы ему было хорошо, — выдавил он наконец. — И запомни: «Группа Дэвиса» не спускает с тебя глаз.

Проклятье! Эти балканцы, надо думать, и финансировали обольщение конгрессмена Уокера, и именно из-за них я и оказался нынче в дурацком положении.

Уокер уже обеспокоенно махал мне рукой, готовый к выходу. Я вернулся к нему.

— Это твой там новый «кадиллак CTS»? — спросил я Эрика.

— О да, — осклабился он.

— И ты готов мне доверить эту лапочку?

Я знал, это куда лучше, чем оказаться заложником пьяного в стельку южанина с непомерным гонором и ключами от машины, — по крайней мере, не имея хорошей защиты.

— Да уж прямо и не знаю…

— Пойдем.

Он повел плечами и, мгновение подержав на ладони ключи, отдал мне их без малейших колебаний. Я даже слегка удивился.

— Пойдем, мужик. К едрене фене это сборище герлскаутов. Я знаю местечко, где о нас неплохо позаботятся.

Звучало это не очень-то заманчиво, ассоциируясь у меня с публичным домом. До меня дошло, что ключи он так легко мне отдал вовсе не из соображений общественной безопасности, а потому, что и впрямь хотел закатиться со мной куда-нибудь еще.

Ну и хорошо — потому что Маркус с сербами вызвали у меня неясный страх. И потому, что я всего лишь послушная мелкая сошка и, выполняя распоряжение Маркуса, обязан сопровождать Уокера.

Уже тогда у меня было стойкое предчувствие, что эпизод с Уокером хорошо не кончится и что нынешней ночью я огребу себе еще одну, особую проблему. А заключалась она в солидном бугае, что присматривал сейчас за Уокером и мной из коридора, который весь вечер не спускал с меня глаз и явно был недоволен тем, что я собираюсь прошвырнуться по ночному городу в компании с тем еще кобелем.

А почему, спросите, меня это так беспокоило? Дело в том, что этот бугай был не кто иной, как Лоуренс Кларк… Ой, простите, сэр Лоуренс Кларк, председатель PMG — мощнейшего фонда с капиталом едва ли не в тридцать миллиардов долларов. Но самое главное — это был отец Энни и к тому же бывший игрок национальной сборной Англии по регби. Сама Энни сейчас обитала у меня — чтобы не кататься каждый вечер к черту на рога, на свою квартиру в Гловер-парке. И если вспомнить, как легко мы с Энни сошлись, то невольно, сами собой напрашивались подозрения: может, где-то меня поджидает коварная ловушка?

Первой такой ловушкой как раз и оказался Лоуренс Кларк. Я готов был сквозь землю провалиться, лишь бы он не видел, как я направляюсь в компании с Уокером в какой-нибудь бордель. Кларк метал в меня яростные взгляды, Уокер настойчиво тянул к выходу, а Маркус стоял тихонько в стороне, наблюдая мои корчи в попытках выбрать из двух зол меньшее.

К тому времени как я встретился с сэром Ларри, я уже не был тем задирой из низов, как раньше. Как бы ни корячила тебя когда-то прежняя несладкая жизнь, в какой-то момент (а для меня такой момент настал, когда я приобрел домик с двумя комнатами и выложил оставшееся на швейцарские часы от Дэниела Рота) все это кажется уже смешным. Оставив на память несколько обрывков моего пестрого прошлого — чисто для полноты характера, — я легко расстался с давней горечью и обидами.

Жил сэр Кларк в Хант-кантри — всего в получасе или в сорока минутах езды от того места в Северной Виргинии, где я вырос. Я и не представлял, что так недалеко от тех просторов, где я провел лучшие моменты юности — когда я чудными солнечными днями в лесочке за придорожным лабазом целовался взасос, впивая сладость «Джусси-фрут», или предавал огню разный мелкий мусор, или играл с пистолетом папочки Риччи Иануцци, — существует настоящий рай для вашингтонских богатеев.

Между Миддлбургом и подножием гор Блу-Ридж тянутся зеленые покатые холмы. Земля поделена на огромные участки и буквально испещрена причудливыми, сверхдорогими для проживания городками, бюджет которых всецело зависит от того, на сколько растрясутся заезжие леди на ланч и милые безделушки. В целом там царит англофилия высшей масти: светская жизнь вращается вокруг охот на лис по субботам и таверн с названиями типа «Олд Бул энд Буш», где непременно чем-то занимался Джордж Вашингтон или кто-то еще. В таком городке и выросла Энни. И однажды, когда мы уже несколько месяцев были вместе, она вывезла меня в отцовское имение.

Если бы я мог позволить себе хоть малую толику такого роскошества! Две с половиной тысячи акров вдоль реки Джеймс. Колониальный (он же георгианский) особняк 1790-х годов на восемь комнат. Винный погреб на шесть тысяч бутылок. Конюшня с двумя десятками стойл. Бассейны какие хочешь — и закрытые, и на открытом воздухе, — и теннисный корт, и поле для регби, и разные стрельбища — причем отдельно для пальбы по тарелочкам, — и автодром, и площадка для софтбола с дагаутом,[30]табло и местами для зрителей (и правда, какой смысл гонять по заднему двору мяч, если у тебя нет хотя бы шестидесяти мест для зрителей?). Продолжать можно бесконечно.

Подружка Энни по работе, Джен, однажды погостила у нее с неделю и потом, брызгая слюной, живописала имение Кларков самыми яркими красками, так что я морально был готов к визиту. Джен трещала без умолку, какой крутой папочка у Энни, какой он потрясающий кулинар, что пьет он только вина гран-крю, которые поступают из собственных виноградников сэра Ларри в Ксанаду, и так далее.

Подъездная дорога тянулась с полмили. Напротив дома я выбрался из своего облупленного джипа — и тут же увидел шесть черных с рыжими подпалинами доберманов, со всех лап мчавшихся прямо на нас через огромный газон. Судя по открывающимся пастям, они еще и лаяли, но звук до нас не доносился. Псы, конечно, и сами по себе наводили ужас, но самая жуть была в том, что ты видел эти лоснящиеся, мускулистые, разевающие пасти торпеды и ничего при этом не слышал. Это наводило на мысль, что, может, я сильно торможу или что, может, они до меня добрались и я уже на том свете.

— Фу! — рявкнул властный голос.

Псы немедленно остановились и уселись в пяти шагах от меня, пожирая меня глазами, так что я уже начал чувствовать себя большой аппетитной мясной косточкой. Некогда молниеносный полузащитник английской национальной сборной, Лоуренс Кларк оказался высоким — больше шести футов роста — мужчиной с песочными волосами и несходящим загаром. Свой дворянский титул он выслужил победами в регби и благотворительной деятельностью. Нынче на Кларке был комбинезон, словно пошитый из стеганых пледов, а в руках — нечто похожее на свернутый трубочкой обрезок ковра.