— Простите меня, Барбара, я чувствую себя чертовски неловко! Мне еще никогда не приходилось заканчивать свои поездки в таком скверном настроении.

Барбара устало откинулась на спинку сиденья.

— Не надо извиняться, Джейк. Это я во всем виновата. Роль Джейка Теммина, которую вы играли, — лишь звено в длинной цепочке моей лжи. Кроме себя самой, мне обвинять некого! И мне предстоит потратить еще много усилий, чтобы выбраться из этой трясины. Трусливые люди всегда осложняют себе жизнь!

Он чуть заметно улыбнулся своей привычной чуть насмешливой улыбкой.

— Ну что же, не забудьте, что одна из моих специальностей — помогать людям находить выход из критического положения. Только скажите, если вам будет нужна рука! — сказал он, наклоняясь вперед и накрывая своей ладонью ее нервно дрожащие пальцы. — Уверяю вас, я еще не достиг пределов моих актерских возможностей! Могу очень убедительно сыграть злодея, если это поможет вам объясниться с родителями! Ради вас я готов пойти и на это!

— Спасибо. Но полагаю, что настало время говорить правду или что-то близкое к правде! Я получила хороший урок! — сказала девушка, грустно качая головой. — Боже мой, какая скверная предстоит неделя!

— Может быть, она не окажется такой уж плохой, — постарался успокоить ее Джейк. — Вспомните хотя бы, как вы боялись этого уикэнда, а ведь все прошло не так уж и страшно для вас.

— Это объясняется тем, что вы были со мной! Вы почти сразу заставили меня понять, что я не люблю… что я никогда по-настоящему… — Барбара глубоко вздохнула и буквально заставила себя закончить фразу, — что я никогда не любила Грегори Смайта.

Слова были сказаны, они были чистой правдой, и Барбара почувствовала глубокое облегчение. Теперь задним числом она ясно видела, что Грег привлекал ее главным образом потому, что просто все время был рядом, на глазах. Она жалела его из-за мучений, которые доставляла ему жена, не ценившая ни его человеческих качеств, ни его довольно привлекательной, с точки зрения тогдашней Барбары, внешности. Теперь она отчетливо сознавала, что была пленницей собственных иллюзий!

— Если я действительно помог вам осознать это, то тогда будем считать наш уик-энд на редкость полезным, — заметил спокойно Джейк.

Она криво усмехнулась.

— Полезным или причиняющим боль — одно из двух!

Прошло какое-то время, прежде чем Джейк ответил.

— Познание истинности наших самых глубоких чувств часто сопряжено с болью! Вы были тогда еще столь молоды. Почти каждый делает неправильный выбор, когда впервые влюбляется!

В новом для себя состоянии безжалостной самооценки девушка не хотела искать для себя никаких оправданий.

— Возможно! Но здравомыслящие люди не теряют попусту три года, предаваясь пустым мечтаниям… Они быстро выздоравливают и продолжают жить!

— Именно так вы и поступили! Вы успешно начали свое самостоятельное дело и преуспели. И вообще были свободны в выборе своего жизненного пути. Может быть, вы мысленно цеплялись за Грега Смайта, чтобы не заводить никаких отношений с другим мужчиной? Так тоже бывает.

Барбара запротестовала:

— Неправда. Я всегда хотела выйти замуж и иметь детей!

— Но, может быть, вы еще не совсем созрели для этого. У меня такое впечатление, что каждую свободную минуту вы стремились укрепить «Сладкий пирожок» вместо того, чтобы ходить на свидания и обзаводиться семьей.

Поезд затормозил и со скрежетом остановился, прибыв на станцию Оксфорд, единственный пункт остановки на пути в Лондон. Обдумывая сказанное Джейком, Барбара взглянула в окно.

— Посмотрите, Джейк! По-моему, этого мужчину мы видели в «Серебряном колокольчике»! Он, должно быть, едет этим же поездом!

— Да, вы правы, это Джеймс Корнблат! — С этими словами Джейк быстро опустил шторку на окне. — Не привлекайте его внимания! — приказал он. — Иначе, черт возьми, мы не сможем свободно поговорить до самого Лондона!

— Джейк, удивительная вещь! — Барбара наморщила лоб, что-то припоминая. — Мистер Корнблат в ресторане почему-то назвал вас мистером Теммином! Или мне показалось?

— А как еще, по-вашему, он должен был назвать меня? — спросил Джейк после недолгого раздумья. — Просто по имени?

— Боже мой, что с вами? Ведь вас зовут Джейк Конрад, а не Джейк Теммин. На самом деле мистера Теммина не существует! Какое отношение к этим двум мужчинам имеет персонаж, которого я специально выдумала?

— Барбара, Джеймс Корнблат и Говард Грехем были гостями на свадьбе вашей сестры!

Наконец она стала понимать, в чем дело.

— Вы хотите сказать, что это не ваши коллеги?.. Как странно! У меня создалось впечатление, будто они знают вас целую вечность!

Джейк встал, чтобы поправить саквояж, который, как ему показалось, грозил свалиться с багажной полки.

— Я встретил их у вас! И подумал, что это двоюродные братья Грега Смайта или кто-то в этом роде! Так или иначе, они буквально вцепились в меня! Может быть, потому, что мы трое оказались едва ли не единственными мужчинами среди приглашенных на свадьбу, которые, не были медиками! — сказал Джейк доверительно-простодушно. — Кто-то из гостей, вероятно, намекнул им, что с вашим «женихом» можно посоветоваться по финансовым делам. Поверьте, через двадцать минут беседы о курсах иностранных валют разговор о хирургической операции желчного пузыря показался мне настоящим облегчением!

Все, что говорил Джейк, могло быть правдой, походило на нее, и все же Барбара испытывала странное ощущение, что ее дурачат. Не случайно она припомнила еще одну деталь.

— Кажется, один из них ждет вас в следующий вторник, — ехидно заметила она. — Вы позвоните по телефону и сошлетесь на то, что премьер-министр неожиданно вызвал вас?..

— Разумеется, нет! — ответил он, сверкнув глазами. — Позвонит секретарша и от имени мистера Теммина принесет необходимые извинения.

— Секретарша?! Полагаю, это будет какая-нибудь знакомая артистка?

— Ну, что-то вроде этого. Я думаю, она направит мистера Теммина куда-нибудь в Брюссель для переговоров о конвертируемости европейских валют. Звучит убедительно, не правда ли?

— Вы потрясающий лжец! — вздохнула Барбара с кислой миной. — Вы все время врете! И с таким мастерством!

— Не так уж и часто, клянусь, Барбара! В обычной жизни я горжусь своей стопроцентной честностью, но в этот уик-энд… — Он наклонился вперед и схватил ее руку. — Мой дедушка — человек старой школы и порядочный до мозга костей, сказал бы, что этот уик-энд послужит мне хорошим уроком! Я был вовлечен в одно большое жульничество, и вся последующая мелкая ложь оказалась такой же неизбежной, как ночь, следующая за днем.

— Не заставляйте меня казниться еще больше. Мне и так тошно от всего этого. — Девушка вздохнула.

— Мой дедушка сказал бы, что порой мы выбираем самый длинный путь, чтобы узнать правду о самих себе.