в бой. Один из них был больше всех, и пламя исходило из его пасти. Двое помоложе атаковали Джеда в лоб, а третий, самый старший из них, зашёл с тыла, пытаясь поджечь лодку. Чары оказались бессильны против трех пернатых гадов: они шли с разных сторон света — двое с севера, а один с юга. Джед прибёг к Превращениям и сам превратился в Дракона.

Расправив могучие крылья, маг напал на двух стервятников и спалил их огнём, но с третьим дело обстояло намного хуже. Третий был больше Джеда и тоже мог изрыгать пламя. Над свинцовыми волнами холодного моря они сплелись в единый огненный шар — и битва началась. Вдруг Джед сделал вираж и взмыл в небо. Дракон последовал за ним. Тогда Джед замер на секунду, как сокол, и вошёл в крутое пике. Он вцепился когтями в шею врага — чёрная кровь брызнула из жил и оросила морскую гладь. Смертельно раненый Дракон развернулся и полетел к суше, чтобы укрыться где-нибудь среди городских руин и подохнуть там.

Тут же Джед принял своё прежнее обличье и вновь вернулся в лодку, ибо опасно это — подолгу оставаться в личине дракона — столь велика была сила Зла. Руки его стали чёрными от крови, а волосы покрылись пеплом, но сейчас это было уже не важно. Джед перевёл дух, а потом крикнул что есть мочи:

— Шестеро напало на меня. Пятерых я убил. Ну что ж, я жду, черви!

Голос мага снова растаял в морском прибое. Никто не ответил на зов. Прошло ещё время. И вдруг Джед заметил, что самая высокая башня острова меняет форму, казалось, у неё выросла рука. Больше всего на свете Джед боялся подобной магии: в этом искусстве пернатые змеи превосходят даже людей. Но прошло ещё время, и он с облегчением понял, что это всего лишь иллюзия. То, что он принял за башню, было плечом Дракона с острова Пендор, который решился, наконец, восстать с ложа и встретить врага лицом к лицу.

Когда чудовище поднялось во весь рост, то голова его с раздвоенным змеиным языком вознеслась намного выше даже самой высокой башни Пендора, а лапы с огромными когтями легли на городскую стену. Чешуя его была тёмно-серой и в солнечном свете казалась высеченной из камня. Джед не мог оторвать взор от подобного зрелища. Ни одна песня, ни одно сказание не смогли бы описать такое. Джед поймал себя на том, что он смотрит в драконьи глаза, но нельзя было смотреть в глаза монстра... Из последних сил он перевёл взгляд на городские развалины и ещё крепче сжал магический посох, который больше походил на прутик или соломинку и уже не мог спасти жизнь мага.

— Восемь сыновей было у меня, ничтожный человечишко. Восемь... — зазвучал голос Дракона. — Пятерых ты убил, шестой — умирает. Хватит. Тебе не взять жилища моего, убивая моих детей. Готовься к смерти — она перед тобой.

— Я не хочу разорять гнезда твоего, повелитель. Жёлтый дым вышел из ноздрей чудовища, и что-то похожее на смех раздалось сверху.

— А может быть, всё-таки взглянешь, как я живу? Приглашаю. Это стоит многого, даже твоей паршивой жизни.

— Нет, повелитель.

Самое сильное у дракона — пламя. Вода — не их стихия. Джед знал это и понял уловку. Он решил остаться на воде и сохранить за собой хотя бы малое преимущество, которое и без того таяло прямо на глазах.

О, как трудно было выдержать этот взгляд.

— Ты ещё очень молод, — опять раздалось сверху. — Я не встречал такого: человек с юных лет вошёл в полную силу. — Они говорили на языке Древней Речи, ибо это и был язык драконов. И хотя Древняя Речь обязывает человека говорить только правду, для монстров такого правила не существует. В конце концов, это был их язык, они могли с ним делать всё, что хотели, и даже лгать, создавая замысловатую вязь, лабиринт, сотканный из лжи, в котором слова-призраки вели слушающего по неверным тропам в пропасть. Джед знал об этом и воспринимал лестные отзывы о себе как нечто обычное. Но вдруг ему показалось, он увидел проблеск истины.

— За моей помощью ты явился сюда, маленький чародей?

— Нет, повелитель.

— Не лги, малыш. Я могу помочь. Ведь тебе нужно как можно быстрее избавиться от Тени, что ходит за тобой по пятам.

Джед замолчал, поражённый сказанным.

— Что печалит тебя? Назови.

— Если б я мог...

Жёлтые клубы дыма, а затем — пламя вырвалось из драконьей пасти.

— Если можешь назвать что-то, значит ты — господин вещи своей, если нет — раб. Может быть, я и скажу тебе заветное имя, чародей. Надо только, чтобы Тень подошла ко мне поближе. И она подойдет, поверь мне, если ты вступишь на мой остров. Ибо Тень твоя никогда не оставит тебя. Но если ты не хочешь с ней встретиться — тогда беги, и она побежит за тобой. И убегать придется долго, ой, как долго... Может, всё-таки рискнуть и узнать имя?

Джед молчал. Как эта пернатая гадина могла догадаться о его тайне? Правда, Архимаг предупреждал его, что драконы очень мудры, им ведомо то, что неведомо никому из людей, ведь они старше и жили дольше на этой земле. Очень немногие могли разгадать намерения дракона, и этих людей звали Владыками. Однако для Джеда было ясно: если Змей и говорит правду, то делает он это только для себя, а заветная мечта летучего гада — убить мага и отомстить за смерть своих детей.

— Весьма редкий случай: Дракон хочет помочь человеку? — сказал Джед.

— Что ж здесь редкого. Просто кошка поиграет с мышкой, а затем съест её.

— Слушай — здесь нет мышек.

Как смертоносный меч, только длиннее раз в пятьсот, над головой дракона и над всем мёртвым островом взметнулся в небо огромный хвост и замер в воздухе. Совершенно спокойно дракон продолжал:

— Мне нет нужды в сделках. Я беру всё, что хочу. Что можешь предложить мне ты, презренный?

— Безопасность. Поклянись, что ты и дети твои не полетят на Восток и никого не убьют, тогда я оставлю тебя...

Рёв раздался в ответ, как будто камни посыпались с гор. Дракон медленно поднялся в воздух.

— Ты угрожаешь мне? Но чем?..

— Именем, Йевод. Ведь так зовут тебя?

Голос Джеда дрожал от волнения. При звуке своего имени