Закончив, он стал ждать ответа. Но его не было, так как пчелы даже не подлетели к наливному отверстию: они проникли в бочонок тем же путем, что и пес, и сделали его пребывание там невыносимым.

Урок этой басни в том, что нельзя руководствоваться чистым разумом, ссорясь с пчелами.

Лиса и утка рассорились из-за того, кому из них достанется лягушка, и решили обратиться со своими разногласиями к льву. Лев долго слушал, как они спорят, и наконец открыл рот, чтобы что-то сказать.

– Я хорошо понимаю, – перебила его утка, – каково будет твое решение. – По нашему собственному признанию, лягушка не принадлежит ни одной из нас, и ты съешь ее сам. Только, пожалуйста, не забудь, что львы не любят лягушек.

– А мне, – воскликнула лиса, – совершенно ясно, что ты отдашь лягушку утке, утку – мне, а сам съешь меня! Позволь мне высказать некоторые возражения по поводу…

– Я собирался заметить, – парировал лев, – что, пока вы спорили, предмет разногласий ускакал. Может быть, вы сможете предоставить на суд еще одну лягушку?

Указать на мораль этой басни означало бы нанести незаслуженное оскорбление острому уму читателя.

Как-то раз поздним вечером осел встретил двух лошадей и сказал им:

– Всем порядочным лошадям пора быть в постели. Почему вы на улице в такое время?

– Если сейчас так уж поздно, – отвечали они, – то почему ты сам гуляешь?

– Никогда в жизни, – сердито пробурчал осел, – я не встречал лошади, которая дала бы прямой ответ на вежливый вопрос.

Эта басня показывает, что осел не знал всего.

[Похоже, достойного баснописца раздражал намек на то, что лошади не отвечают на вопросы. – ПЕРЕВОДЧИК][5]

Вывернутый плугом камень стукнулся о пень и поспешно завел следующий разговор:

– Добродетель, которая является противоположностью порока, лучше всего воспитывается отсутствием искушения!

Пень, застигнутый врасплох, был не готов ответить таким же кратким изречением, а потому промолчал.

С тех пор вошло в обычай называть глупого человека пнем.

Река увидела, как легкий ветерок уносит якорь, и спросила его:

– Что ты собираешься с ним делать?

– Я его брошу, – ответил ветерок по зрелом размышлении.

– Ну еще бы! Я бы тоже его бросила, – сказала река. – Ты мог бы и вовсе его не брать.

– Между нами говоря, – отозвался ветерок, – я взял его лишь потому, что для ветра это обычное дело. Но если ты не против, я донесу его до твоего верховья и брошу в твое устье.

Эта басня преподает так много хороших уроков, что было бы несправедливо о них упоминать.

Сидящий на груде камней крестьянин увидел, что к нему приближается страус; когда тот оказался в пределах досягаемости, крестьянин принялся швырять в него камни. Вряд ли птице это понравилось, но страус не шевелился, пока крестьянин бросал в него множество булыжников, после чего набросился на камни и съел их.

– Вы очень добры, сэр, – сказала птица, поев. – Пожалуйста, скажите мне, какой из добродетелей я обязан этим прекрасным обедом.

– Набожности, – ответил крестьянин (он счел, что любое существо, способное есть камни, является божеством, и поэтому сильно испугался). – Пожалуйста, не сочтите, что эти камни – всего лишь остывшие объедки с моего стола; я только что их собрал и намеревался сам ими пообедать, но я всегда гостеприимен к божествам, и полагаю, теперь мне придется обойтись без них.

– Напротив, благочестивый юноша, – ответил страус, – вы с ними воссоединитесь.

И крестьянин оказался там же, где и камни.

Вранье злых людей никогда не представляет большой ценности.

Два вора забрались в амбар и стащили у фермера мешок овощей. Один из них перебросил мешок через плечо, и они уже собрались удирать, но тут все домашние животные и дворовые птицы собрались у их ног и подняли такой гомон, что фермер мог его услышать и спустить на воров собак.

– Ты даже не представляешь, как вес этого мешка помогает мне бежать, увеличивая силу моей инерции, – сказал тот вор, что нес добычу. – Может быть, ты его возьмешь?

– Ах, – ответил второй, рьяно указывая на путь к спасению и держась впереди, – до чего интересно видеть, как банальная опасность пробуждает в людях доверие. Ты ведь тысячу раз говорил, что мне нельзя доверить ценную добычу. Унизительно в этом признаваться, однако я и сам убежден, что, если я возьму этот мешок, а вместе с ним и импульс, который он придает, ты можешь не рассчитывать на свою долю.

– Похоже, – продолжил первый вор, – что банальная опасность стимулирует убежденность и уверенность.

– Весьма вероятно, – сухо согласился второй, – но я сейчас слишком занят, чтобы вникать в такие тонкости. Эта тема очень талантливо описана в Авесте [6].

Однако через минуту удары палками преподали им больше знаний, чем они почерпнули бы из упомянутого прекрасного произведения за полмесяца. А если бы они имели возможность прочесть эту басню, она преподала бы им лучший урок, чем битье и Авеста вместе взятые.

Один человек изо всех сил старался перелезть через забор. К нему подбежал бык, поднял его на рога и перебросил через изгородь. Видя, что человек уходит прочь, не вымолвив ни слова, бык сказал:

– Пожалуйста, пожалуйста, я ведь всего лишь исполнил свой долг.

– Я, разумеется, смотрю на это совершенно иначе, – ответил человек, – так что прибереги свое вежливое признание моей благодарности до того момента, как ты ее получишь. Я не нуждался в твоих услугах.

– Ты хочешь сказать, что не желал перелезать через забор?

– Я хочу сказать, что я желал перелезть через него по-своему – единственно для того, чтобы избежать твоего способа.

Fabula docet[7], что конец важнее всего, однако средства тоже имеют значение.

Гиппопотам встретил аллигатора с разинутой пастью и сказал ему:

– Мой голодный друг, можешь даже не стараться – твоя пасть недостаточно всеобъемлюща, чтобы меня охватить. Я и сам отлично умею разевать рот, когда в настроении.