– Ошиблись?! Я буду жаловаться на вас.

– Есть старинная народная мудрость: «Перед тем как что-то сказать, подумай, не примут ли тебя за дурака». Так вот, подумай: тебя, неизвестно зачем, привезли сюда на вертолете. Да не на простом вертолете, а на специальном, полицейском Ми-8. Видел там внутри салона такой большой цилиндрический бак? Знаешь, зачем он? Над демонстрантами слезоточивый газ распылять. И вот я посылаю такой вертолет за тобой. И мне никто и слова поперек не говорит: ни мэр города, ни губернатор. А если путч? Если массовые беспорядки? Чем толпу травить? Как остановить погромы? Вертолет-то улетел! И после этого ты думаешь, что на меня можно кому-то пожаловаться? Жалуйся. Вот телефон, звони! Прокурору позвони! Номер подсказать?

– Я все равно никому ничего не скажу, – ответил он, понурив голову.

– Слушай меня внимательно, Валера. Итак, ты женился на Наталье. Любил ты ее или нет, я не знаю. Думаю, что не любил. Но девяносто девять из ста мужиков, наверное, поступили бы так же. Женились хотя бы из-за того, чтобы хоть на недельку почувствовать себя белым мэном. Понятно, что потом выгонят, но ведь будет что вспомнить! Да и на дорожку с собой денег дадут. Не жлобы же они! Правильно? Сколько тебе дали? Десяточку баксами подкинули? Или рублями? Сколько отступных дали?

– Пять миллионов рублей, – гулко ответил он.

– Ну вот, а говорил, я не я, молчать буду, как партизан!

– Ни хрена себе, подженился! – восхитился Петр.

– Тихо! И так, жили вы, поживали, сенаторское добро проживали. Ничего, папа богатый, доченьке деньжат всегда подкинет. Зятя, правда, за человека не считал, даже ноги об него брезговал вытереть, но это ерунда. Издержки производства. Ради такой жизни можно и потерпеть. Правда, Валера? Наташенька тебя как последнюю паскуду, ни за что ни про что, на трассе по щекам пьяная отлупила, а ты облизнулся и давай дальше вилять хвостом. Назвался груздем, полезай в кузов! Аксиома жизни. Но это ничего. И вот происходят какие-то события, которые все ставят вверх дном. Происходит что-то такое, что ты, слабачок, встал на дыбы, пошел против всего семейства и был с позором изгнан. Или ты думал, что скажешь им что-то такое, что они заткнутся и начнут тебя побаиваться? Если так, то ты крепко ошибался. Если бы ты представлял для покойного сенатора хоть малейшую опасность, то тебя бы, как только ты рыпнулся, в первой же подворотне хулиганы на нож насадили. На тебя, как на него, даже пулю бы тратить не стали. Но все равно ты решил им учинить разборки. Рискнул или решил себя мужчиной показать?

Он молчал, глядя в пол.

– А что же могло быть такое, что вывело тебя из себя? Ты застал молодую жену с любовником? Да нет. Если бы ты и вправду застал ее в постели с другим, то она бы тебе пощечин нащелкала, чтобы не приходил не вовремя, а ты бы еще и наутро прощения бы просил. Что-то другое, такое, что уж совсем ни в какие ворота не лезет. А узнал ты. – Я подошел к нему и кое-что прошептал в ухо. Совсем немного, пару предложений.

– Ведь я прав, Валера?

– Прав. Но откуда вы-то могли это узнать? – Если сказать, что он был изумлен, значит, ничего не сказать. Он был искренне и глубоко поражен, а голос его стал каким-то визгливым.

– Скажем так, мне об этом никто не говорил, но я это знаю. И честно тебе скажу, за это жену твою бывшую не презираю, хотя как нормальный человек должен был бы. Вполне возможно, я какой-то моральный урод, но такой уж есть. Кстати, при всем моем философском отношении к жизни, вот я бы у них тоже не прижился. Если бы Наташенька мне надумала по щеке съездить, то я бы так съездил, что мало бы не показалось. И тестю-хаму не побоялся бы в глаз зарядить. Мне-то, нищему, терять нечего. И ты был таким же. Только жить хотел сладенько, а не получилось!

Я закурил, пару раз затянулся и отложил сигарету на край пепельницы.

– Валера, ты не обижайся на меня, это жизнь! Теперь скажи мне, коли я прав, то ты откуда об этом узнал? Или догадался?

– На сотовый мне позвонил незнакомый мужчина. Номер был не определен. Он просто сказал, спустись, мол, возьми в почтовом ящике диск и посмотри видео. Я как завороженный спустился, посмотрел запись.

– И не нашел ничего умнее, как поехать на разборки?

– Я до сих пор не понимаю, зачем я тогда поехал к Ралифу. И еще Наталье велел туда приехать. Я хотел, чтобы они сказали, правда это или нет. В глаза им обоим хотел посмотреть.

– А по записи было непонятно, что это не фальшивка?

– Понятно, только кто в такое поверит? А если все это постановка? Все высококачественная компьютерная подделка?

– Зачем? Чтобы лишить самую завидную пассию Западной Сибири такого замечательного мужа? Или чтобы лишить сенатора и миллиардера такого великолепного зятя? Ты вообще понимаешь, что чушь несешь? Кому ты нужен? А, Валера? И чего же ты добился? Что тебя как одно использованное изделие откинули? Да, жизнь причудлива.

– А вы бы как поступили? – обиженно спросил он.

– Не знаю. Врать не буду. И так целый день вру. И мне все врут. Но на разборки бы точно не полез. Валера, там, на диске, события примерно десятилетней давности?

– Примерно да.

– Происходят в особняке?

– Да. У него…

– Где диск? – перебил я вдруг разговорившегося гостя.

– Сарибеков его при мне разломал.

– Так ты еще и диск с собой привез? Круто. Типа чтобы они тоже посмотрели? Молодость вспомнили? Бред какой-то. Ладно, ты, Валера, свободен. Поезжай домой.

– Как домой?! Это все?

– Конечно, все. Я же не монстр какой-нибудь, целую ночь человека в милиции держать. А что ты мне еще можешь рассказать, подробности видеозаписи? Не надо. Я не хочу это знать. Или ты, может быть, расскажешь, кто убил сенатора? Кто?

– Не знаю. Даже не догадываюсь.

– Ну, тогда до свидания, дорогой друг! Поезжай в славный город Кемерово и живи там тихо, как сверчок за печкой. Сам ведь знаешь, Наташенька – психопатка. Она ведь не только по щекам бить умеет. И денег в их семейке нисколько не убавилось. Ляпнешь лишнее где-нибудь пьяный, тут-то и нарисуешься снайперу на прицел. Кто-то действующего сенатора пристрелить не побоялся, а уж тебя, как таракана, тапкой прихлопнут. Да ты и сам об этом знаешь!

– А на чем мне домой добираться? Сейчас, ночью?

– В смысле, где вертолет? Вертолет улетел. Так что ты сам решай, на чем тебе домой добираться. Переночуй на вокзале, а утром на рейсовом автобусе. Дать денег на автобус?

– Не надо, – процедил он со злостью сквозь зубы. – Сам бы ты тоже поменьше в их дела лез. Ты-то ведь тоже от пули не заговоренный. – Глаза его набухли непрошеными слезами, и был он близок к истерике.

– Насчет пули ты прав. Могут и меня хлопнуть. Но у меня работа такая, совать нос в чужие дела. Володя, проводи гостя до крыльца, вызови ему такси до вокзала, вот тысяча, ему хватит.