Слова его прозвучали ритуальной клятвой, и я ответил с возможной искренностью:

— Я благодарю тебя и род Че.

— А теперь, прощай, Лунный Дракон. Я ухожу.

— Куда?

— Здесь больше нет плоти. Но даже если я просто пройду путь посвящения, то это все равно даст новую славу нашему роду. Я ухожу домой.

— Как? Лестница разрушена!

— Предки поднимались еще в те времена, когда лестницы не было. Так заберусь. — За разговором мы незаметно пришли на ту поляну, где Тхеу сажала сочную маголу. — Прощай, Лунный Дракон.

— Прощай, Чегай из рода Че.

Он повернулся к стене и довольно шустро полез вверх. Примерно полчаса парень поднимался легко, потом движения его замедлились. Он тщательно выбирал, за какой выступ зацепиться, куда поставить ногу. Фигурка становилась маленькой, почти игрушечной. На высоте метров пятьдесят фигурка застыла, рассеянно шаря по сторонам. Он не мог найти, за что зацепиться!

— Эй, давай! Держись! — что еще можно посоветовать? Не видно ж снизу ни хрена!

И, еще не осознавая идиотизма и непоправимости своего шага, я подскочил к стене и лихорадочно закарабкался вверх по скале.

Внизу камень был изрядно оббит, испещрен трещинами и вполне заменял снесенную лестницу. Но по мере подъема количество естественных ступенек резко снижалось. Каждый шаг приходилось взвешивать и рассчитывать. На довольно долгое время я вообще забыл о смысле происходящего, полностью уйдя в оценку надежности щелочек и выступов, а в себя пришел, услышав над головой тихий скулеж.

— Мамочка, не могу больше… Ой, мамочка не могу…

Чегай стоял метров на пять выше, но я полностью разделял его чувства. Усталость скрутила все мышцы, кончики пальцев рук разодраны в кровь и онемели от напряжения. Слава богу, хотя бы ноги защищены кожей рапсанов. Сил лезть дальше не оставалось… Вот тут-то я и сообразил своей безмозглой башкой, чем отличается скала от лифта. Здесь не было кнопок этажей и кнопок вызова помощи. И кнопки «спуск» не было. Если при подъеме я еще мог различить перед собой какую-никакую опору для пальцев, то нащупать мизерные трещинки ногами не было ни единого шанса. Способ спуска здесь имелся только один.

Я осторожно скосил глаза вниз. На площади Победы довелось мне заглянуть в гости на двадцать первый этаж. Так вот, там земля намного ближе.

Теплый овевающий ветерок внезапно показался ледяным, и страшно захотелось в туалет. Самое время. Фантазия внезапно четко, в красках и в лицах нарисовала, на сколько мельчайших брызг разобьется мое молодое, сильное, здоровое тело, и я тихо, но душевно выругался.

— Это ты, Лунный Дракон? — встрепенулся Чегай.

— Да.

— А я сейчас упаду, — с какой-то нервной радостью тут же сообщил он.

Хорошо помню свои эмоции. Меня до самой глубины души поразила подлость этого маленького мерзавца. Свалиться на такой высоте? И мне на голову?

— Только попробуй, — чрезвычайно убедительно сказал я, — Так в жопу вцеплюсь… ни одного зуба не пожалею!

Чегай судорожно сглотнул и вжался в скалу плотнее.

«Зубы. А про зубы я вспомнил хорошо… — всплыло в голове. — Вовремя… Сколько там еще лезть?»

Лезть оставалось почти столько же, сколько мы уже прошли… Эта дистанция произвела на меня не меньшее впечатление, чем петля на приговоренного… Но метрах в пятнадцати вверх и немного в сторону выступал из стены скальный карниз метров десять в длину. Это был шанс.

Немного подтянувшись, я судорожно впился зубами в камень. Крошка моментально наполнила рот. Сплюнув, я перехватился левой рукой за получившуюся выемку и сделал новую для правой руки… Через минуту в первую сделанную зубами ямку встала левая нога, и держаться стало легче. Хорошо, камень тут мягкий, не то что в «сокровищнице».

Скоро я пробрался рядом с Чегаем и стал постепенно сдвигаться в сторону карниза. Парень стоял на месте и тихонько скулил. Поднявшись еще метров на пять, я начал верить в спасение.

— Чегай, давай, ползи за мной!

— Не могу!

— Я тебе дам, не могу! — вспыхнула во мне злость, — А ну, ползи сюда! Щенок! А ну, ползи! Ползи, не то убью на месте!

Чегай захлюпал носом. После ругани — сорвал страх на мальчишке — на душе стало немного легче. Рот снова наполнился каменной крошкой… Господи, помоги. Метра два осталось!

Внизу раздался отчаянный вопль. «Разбился» — екнуло в груди… Но вопль не прекращался. Вопя и плача одновременно, Чегай перебрался-таки на сделанную мной лестницу и лез следом.

Еще немного, чуть-чуть.

С краю ширина карниза составляла сантиметров двадцать, потом он расширялся метров до полутора, а в середине имелась более-менее ровная площадка с легким скосом в сторону скалы. На площадке, привалившись к камню, сидел скелет с куцыми остатками волос. Он пялился в небо пустыми глазницами, затянутый в ветхую рапсодию и опоясанный ольхоном. Я рухнул ему прямо на ноги, но сил шевельнуться, или хотя бы испытать по этому поводу хоть мизерные эмоции уже не осталось.

Минут десять я таращился в потолок, пытаясь сообразить, где это нахожусь, потом мысли стали постепенно упорядочиваться. Стол — с бутылкой лимонада и тремя банками водки. Открыта только одна… Мамочка смачно храпит за стеной, радио на кухне тихонько бурчит о внезапном счастье купить какую-то дрянь. Полвосьмого на будильнике.

Опять Питер. И опять пора на работу. Неохота…

Взгляд остановился на початой банке водки…

Нет. И так все мышцы болят. Руки — как в кипятке сварили, а пальцы вообще выдают такие ощущения, словно находятся в мясорубке. Я откинул ногами одеяло, невольно вскрикнув от рези в икрах, и заковылял под душ.

* * *

В интернате Сергей Михайлович уже пританцовывал около ворот гаража:

— Игорь, срочно лети на Московский вокзал, слева от входа в здание управления грузовых перевозок, перед окнами касс, найдешь некую Татьяну Ефимовну. Отдашь ей документы, а потом отвезешь в Смольный. Давай пулей!

— Какой пулей, Сергей Михайлович? Карбюратор уже полгода как менять пора! Не тянет машина!

— Да купим мы тебе карбюратор, — заскрипел зубами директор, — купим. Сейчас денег нет. Перечислит мэрия деньги — сразу купим!

— Вы попробуйте автобусу это объяснить. Он про деньги не понимает, он просто не едет, и все!

— Да не тяни ты время! Сейчас не до того! Давай, езжай. Понял куда?

— Понял, понял. Татьяну Ефимовну, слева от входа.

С этой большегрузной теткой пришлось мотаться по городу аж до двух дня. Потом я чуток «подхалтурил» и вернулся в свою каретную только в четыре, переоделся и полез «Рафу» под брюхо — смазывать кулаки. Почти сразу хлопнула — дверь, по каменному полу зацокали каблучки.