class="p">Но, увидавши её, растерялся,

Будто Олеся – обличие смерти,

Кружится вечно, не зная пощады,

В тёмной и алчной земной суете.

Разумом я понимаю, что глупость,

Но ведь она забрала уж двоих

Собственной прихотью пусть и нечайно.

Именем пращура и покровительством

Неких людей пробивался Шатохин,

Из неуместного стал он опасным.

Религиозный такой извращенец

Места не сыщет не только в науке,

Но и в толпе тривиального люда.

Радостно он на погибель шагает,

Не замечая любых предпосылок,

Я ж понимаю, всё явно сложилось,

Чтобы внезапная смерть приключилась.

Этого надо избегнуть, поскольку

Смерть оказаться моею способна.

А, извини за сию очевидность,

Жизнь есть условие необходимое,

Но не достаточное для познания,

И без неё мне в науке никак.

Городецкий

Если же смерть и явится развязкой

Этой истории, то не твоя,

А, несомненно, той милой бедняги,

Кою насилует дегенерат.

Зря ты поморщился, всё непосредственно

И натурально. А этот зверёныш

Может сегодня с успехом карьеру

Начать в науке, готова стезя,

Члены комиссии знают, наверное,

Чей же пред ними сейчас протеже

Будет защиту держать.

Прозоров

Не влияет

Это на наши реальные жизни,

Их присвоение не изменяет

Званий пустых суетящимся вралям.

Я же способен прожить во вселенной,

Где совершается несправедливость

И безобразие, страшный позор,

Смерть и другие людские несчастья.

Вижу, беззвучно смеёшься глазами,

Думаешь, трус и предатель и фат.

Нет, помогает мне возраст понять

Сущность свою и людское начало,

Так объективно, как ты не способен.

Это не трусость, я просто смирился,

Я осознал ограниченность сил,

Или иначе, не нынче, а раньше

Был бы я мёртв, побеждаемый тем,

Что называется силой природы

В злобном лице человечих страстей.

С ними бороться бессмысленно, тратишь

Краткую жизнь ты впустую свою.

Нам же расходовать надобно время

Только с умом, утверждая всецело

Истину в чистом, безликом остатке,

Не обращая вниманья на то,

Как все её ненавидят, поскольку

Сделать не могут над ней ничего.

Ей же бессмысленно с ними возиться,

Вымрут они, а она бесконечна.

Пусть в затруднении наша наука,

Каждый желает подправить её,

Ведь непосредственность и актуальность

Выводов оной претят суете,

И обращалось к ней много людей,

Легче естественным всем дисциплинам,

Выводы их не влияют на жизнь,

Сложны весьма, дураки в них пасуют,

Но сохранились всего единицы,

Публике их имена неизвестны,

Что означает, служение оных

Не испоганено злобной молвой.

Много всего о Сергее сказали,

Только поскольку никто и не станет

Думать всерьёз как учёном о нём.

Пусть пошумит и медалек получит,

Но не исчерпана только Россией

Общность научная, стоит Сергею

Лишь заграницей нечайно однажды

Где-нибудь выступить с глупым докладом,

Там засмеют, а в отчизне затравят

Из-за ущербности, низкопоклонства

Нищих холуев, готовых отречься

От неокрепших своих измышлений

Лишь бы заморскому нравится сброду.

Ты понимаешь, как это бывает,

Мало на Родине стоит признанье,

Ценится здесь не наука, а польза,

Сиюминутная выгода власти.

Городецкий

Я соглашаюсь, что общество наше

Комплексом неполноценности страждет

И потому иногда порождает

Извергов, сходных с Шатохиным-младшим.

Я уж не знаю, каким аргументом

Можно тебя заманить на досуге

В аудиторию просто послушать,

Как защищаться намерен Сергей.

Прозоров

Я не пойму, для чего ты хлопочешь?

Ты не настолько наивен, чтоб думать,

Что в одиночку способен очистить

Общество русских учёных от массы

Шавок, кормящихся телом науки.

Глупость сие, донкихотство, путь в бездну,

Силы тебе не достанет избавить

Даже ничтожную долю её.

Городецкий

Значит настолько. Увы, я серьёзно.

Пусть не могу положительно что-то

Сделать для ней, но защиту считаю

Долгом своим. Ко всему добавляю,

Как про поступок я только узнал

Старого фата Шатохина, глупый,

Честно признаюсь, как лошадь заржал,

Не в состоянии факт осознать,

Что человек, получивший и должность,

И уважение близких, коллег,

Вдруг направляется, будто баран,

Прыгать с моста близлежащего в реку.

Мне представлялось, насколько ничтожен,

Слаб и безволен бездарный бедняга,

Равно насколько он самовлюблённый,

Что предпочёл умереть, чем свою

Несостоятельность честно признать.

Так пред собою увидел случайно

Самое чудное диво природы,

Интеллигента с моралью безмозглой.

Мнение это сменил я недавно,

Ты мне расставил все точки над «i»,

Соображением вдруг поделившись,

Что бедолага пожертвовал жизнью

Ради науки. Ему я сродни.

Чтобы бесплодным моё бытие,

Именно, только, конкретно моё

И в дополнение больше ничьё,

Не оказалось, чтоб смог я сказать,

Что созидаю, не дай ты щенку

Вырасти нынче в свирепого пса.

Прозоров

Коли ты так, соглашаюсь тогда.

Должен ты, правда, смотреть чуть далече

Собственной жизни, ответственность честно

Взять за последствия, что не тебя

Вовсе затронут, меня и дитя,

Коей судьба здесь возникла не к месту.

Лишь об Олесе спокоен, всегда

Эта выходит сухой из воды.

Сцена ни о чём

(у аудитории)

Ирина

Радостно видеть в смятенье тебя,

В страхе пред тем, что нельзя превзойти.

Как же мне это знакомо, увы.

Нет ведь нужды объясняться в причине.

Сергей

Ты ошибаешься, я беспокоен

Нынче не больше обычного, мне

Каждое в жизни событие внове,

И объяснимо, что нервным я стал.

Переживаю за всякую мелочь,

Воспринимаю всё близко к душе,

Знаю, не стоит оно треволнений,

Остановиться же сам не могу.

Чёрт побери, на иголках как будто,

Руки трясутся, а ты прибавляешь

Мне беспокойства. Скажи, для чего

Ты подошла, приключилось ли что?

Иль над несчастным желаешь глумиться?

Скоро решится судьба у меня,

От состояния нервов зависит

То, где проляжет дорога, иль в гору,

Или скачусь я бесславнейше вниз,

Может, останусь на месте, что тоже

Небытием и позором грозит.

Ирина

Ну, успокойся, наивный ребёнок,

Всё не настолько трагично и сложно,

Ты ведь не первый, и ты не последний,

Кто через это прошёл и проходит.

Я же пришла, чтоб свидетелем стать,

Как человека в отчаянье вводит

Ханжество злое формальной рутины.

Сергей

Ты ненавидишь, должно быть, меня

И для того ты сегодня пришла,

Чтоб посмеяться над страхом моим.

Но хоть дистанцию ты соблюдай,

Вместе нельзя нам на людях стоять.

Ирина

Это бессмысленно, не избежать

В собственном доме мне встречи с тобой,

К пытке привыкла, и мне всё равно.

Только страдание право даёт

Людям судить, что значенье имеет,

Что не имеет, как нынешний твой

Страх мимолётной мирской чепухи.

Сергей

Не чепухи! Я потратил пять лет,

Дабы исследовать этот предмет.

Ирина

Что не его подтверждает значение,

Но лишь ничтожность твою обличает

Перед дурною, но пафосной кликой.

Знаешь, когда восемнадцать мне стало,

Я