— Вилф, и ты здесь! Медведи тебя уговорили. — Брим обернулся как раз вовремя, чтобы попасть в объятия Регулы Коллингсвуд, своего командира на борту двух боевых кораблей.

— Капитан Коллингсвуд, — воскликнул он, сам заключая ее в объятия. — Как же я рад вас видеть!

— Меня зовут Регула, Вилф. — Она погладила его по щеке и отступила, чтобы лучше рассмотреть. — Разве ты не заметил, что я не ношу больше флотский мундир?

— Заметил, и еще как. — Штатское платье ясно давало понять, чем она пленила своего мужа — и, как поговаривали, старого любовника — адмирала Эрата Плутона. Она казалась вечно молодой — высокая, статная, с длинным патрицианским носом, проницательными ореховыми глазами и каштановыми, вьющимися от природы волосами. Ее бледно-желтый деловой костюм был украшен впереди целым каскадом белых рюшей. — Вы просто великолепны, — сказал Брим, и это была правда. Будучи превосходным боевым командиром во время войны, Регула Коллингсвуд ни на миг не позволяла своему званию подавить женственность, глубоко присущую ее натуре.

— Вот так-то лучше, — с насмешливой строгостью сказала она, взяв за локоть молодую женщину с портфелем, стоящую рядом с ней. Брим почувствовал мимолетное волнение, когда громадные карие глаза незнакомки взглянули на него. — Вилф, — сказала Коллингсвуд, — познакомься: это Анна Романова, весьма примечательная личность, секретарь Императорского Звездного Общества. Анна, это тот человек, о котором я твержу тебе уже несколько недель.

Женщина протянула ему теплую наманикюренную руку, и ее глаза снова на мгновение взяли его в плен.

— Очень приятно, Вилф, — сказала она с легчайшим региональным акцентом, которого он не мог распознать. — Регула рассказывает о вас совершенно замечательные вещи. — Ее гладкие рыжевато-каштановые волосы были разделены пробором и собраны на затылке в свободно заплетенную косу. Она была невысока ростом и очень мила, как отметил Брим, с аккуратным носиком и чуть припухлыми губами. Деловая женщина с головы до пят, она была одета в легкое коричневое платье, под которым носила белую водолазку, позволяющую угадать очертания пышного бюста. Скромная юбка почти не показывала красивых, как подозревал Брим, ног, обутых в туфли на низком каблуке. Сексуальна от природы, решил он, но вместо секса предпочла заняться бизнесом. Он спохватился, что удерживает ее мягкую руку в своей дольше, чем собирался, и невольно улыбнулся, отпуская ее.

— Капитан — то есть Регула — склонна приукрашивать истину, говоря о членах своего бывшего экипажа.

— Не думаю, — мягко ответила Анна. — Регула также предупреждала меня, что вы страдаете ложной скромностью. — Не дав ему ответить, Романова сказала Коллингсвуд:

— Встретимся во время завтрака, в час тридцать дневной вахты. Там мы сможем еще раз прогнать цифры перед генеральной ассамблеей. Рада была познакомиться, Вилф. — Она кивнула и пошла через вестибюль особой, слегка подпрыгивающей походкой, которую Брим нашел очень привлекательной — и женственной.

— Прелестная дама, — сказал он, все еще под впечатлением этого краткого знакомства.

— Да, — согласилась Коллингсвуд. — Нам повезло с ней. С ее репутацией менеджера она пользуется спросом во всей Империи. Думаю, она взялась за эту работу из чистого патриотизма. Видит Вут, работа занимает всю ее жизнь. — Регула посмотрела на Брима как-то странно. — Она красивая, правда?

Брим ухмыльнулся своему старому командиру:

— Да, и походка у нее красивая. Коллингсвуд на миг нахмурилась и тут же улыбнулась.

— Да, пожалуй, — сказала она, словно решив для себя какой-то вопрос. — Красивая. — При этом в ее лице было что-то материнское, если можно приписать материнские чувства капитану звездного корабля. На памяти Брима она упомянула о деторождении только однажды, в том смысле, что роды — лучшая реклама демографического контроля.

— А, Регула, вот вы где! — Бородов проталкивался к ним через толпу. — Николай Януарьевич, — позвал он через плечо. — Нам больше не надо искать их — они сами нас нашли.

Брим на время забыл о Романовой, наблюдая, как два элегантных медведя тискают в объятиях Коллингсвуд, перекрыв все движение в вестибюле.

И даже то движение, что еще имело место, прекратилось, когда прибыл принц Онрад, наследник имперского трона и председатель Общества. Даже если бы он не присоединился к шумной встрече друзей, его великолепный синий мундир вице-адмирала привлек бы к нему всеобщее внимание. Принц был чуть повыше Брима и значительно грузнее: величественная, поистине королевская фигура. Темный шатен, он носил короткую остроконечную бороду и усы. Но Брим полагал, что самая отличительная черта принца — это его глаза. У него был взгляд подлинно честного человека. Карескриец с годами стал большим скептиком и не верил, что какой-либо монарх способен постоянно принимать справедливые решения. Политика — дело хитрое. И тем не менее Брим верил, что Империя окажется в надежных руках, когда в один прекрасный день Онрад взойдет на трон в Авалоне.

— Ага! — сказал принц с широкой усмешкой. — Я так и знал, что вы четверо непременно найдете друг друга. — Он тоже обнял Коллингсвуд, а медведи почтительно поклонились ему. — Вот это, я понимаю, встреча, — сказал он через плечо чопорному генералу в коричневой с красным форме имперской армии Грейффина IV. Этот важный офицер с серым кейсом остановился в уставных восьми шагах позади принца. — В следующий раз, Запт, постарайтесь организовать нечто подобное заранее.

Генерал-лейтенант Запт, явно не понимавший, в чем дело, поклонился и щелкнул каблуками.

— Я посмотрю, что можно сделать, ваше высочество, — его ответ почти утонул в гуле толпы.

Принц, продолжая обнимать Коллингсвуд за талию, протянул другую руку Бриму.

— Рад снова видеть вас, Брим, — сказал он, сопровождая слова своим обычным крепким пожатием. — Немало людей испытывали беспокойство за вас, когда вы исчезли.

— Виноват, ваше высочество, — покраснел Брим. — Я переживал довольно трудные времена.

— Но теперь, как я понимаю, все в порядке? — многозначительно молвил принц.

— В полнейшем, — ответил Брим.

Онрад, невозмутимо сжав губы, кивнул и сказал:

— Генерал, будьте добры вручить мистеру Бриму письмо.

Генерал Запт, выйдя вперед, передал Бриму серый пластиковый конверт и вернулся на место. Его лицо было бесстрастной маской, но живые серые глаза выдавали закаленного в боях ветерана.

— Это от вашего старого друга — моей кузины Марго, — все так же невозмутимо произнес Онрад. — На прошлой неделе я навестил ее в Рудольфе.

Сердце у Брима чуть не выпрыгнуло из груди.

— К-как мило, что она вспомнила обо мне, — сказал он, едва сдерживаясь, чтобы не вскрыть конверт тут же в вестибюле.

— В самом деле, Вилф, — с полным сочувствия взглядом сказала Коллингсвуд. — Я помню, вы очень подружились, когда мы стояли на Гиммас-Хефдоне. Кажется, у них с бароном Ла-Карном родился сын. Никогда не могла понять, что она нашла в этом заносчивом субъекте.