Тогда Жан де Монфор решил отстаивать свои права силой оружия, но большой поддержки среди населения не нашел. Однако когда Карл Блуа во главе французского войска вторгся в Бретань, положение изменилось: бретонцы разделились на два враждующих лагеря – высшая знать приняла сторону Карла, а мелкопоместное дворянство, говорившее по-бретонски, возмутилось покушением на их независимость и стало поддерживать де Монфора. К этой партии присоединились купцы и обитатели побережья, жившие на доходы от стабильной торговли с Англией.

Однако де Монфор оказать сопротивление неприятелю не сумел. В Бретань вторглась французская армия под командованием Иоанна, герцога Нормандского, сына Филиппа. Сначала Иоанн захватил Шамтосо на Луаре, затем осадил и 18 ноября взял Нант. В этом сражении Жан де Монфор попал в плен. Начались переговоры: что может де Монфор посчитать компенсацией за отказ от власти в Бретани. Но антифранцузская партия имела свои взгляды на то, кому в герцогстве должна принадлежать власть, и продолжила вооруженную борьбу с неприятелем. Усилия сторонников де Монфора не увенчались успехом. Весной 1342 года Иоанн с боем взял Рен, а затем Ван. Но когда, казалось, партия де Монфора потерпела бесповоротное поражение, его жена, Жанна Фландрская, решительная женщина «с сердцем льва и несгибаемостью мужчины» (как ее охарактеризовал хронист Фруассар), отправилась в Англию и убедила Эдуарда III (которого не требовалось особенно уговаривать) направить в Бретань английскую армию. В марте 1342 года на бретонскую землю высадился сэр Уолтер Мэнни с сорока рыцарями и двумястами лучниками. За ним в июле того же года последовал Уильям Богун, граф Нортгемптонский, имевший в составе своего войска пятьдесят рыцарей и тысячу лучников.

Высадившись в Бретани, Нортгемптон присоединил к своему войску солдат Уолтера Мэнни, возложил на себя командование объединенными силами и осадил город Морле. В сентябре на помощь осажденному городу подошла французская армия под командованием Карла Блуа. Тогда Нортгемптон ночью отошел со своим войском на четыре мили к северо-западу от Морле и занял оборонительную позицию. Тыл Нортгемптона прикрывал густой лес, а фланги – лишь перелески, и потому Нортгемптон приказал вырыть перед ними канавы. Но этим он не ограничился. Используя, к своей выгоде, печальный опыт, полученный англичанами в битве при Бэннокберне, он приказал также вырыть канавы и ямы перед фронтом, после чего прикрыть их ветками и травой. Перед боем Нортгемптон всех солдат, имевшихся в его войске, выстроил пешими, растянув по фронту. В противоположность тому, что в будущем станет стандартом английской оборонительной тактики, Нортгемптон не стал ставить лучников на фланги, а включил в общее фронтальное построение, видимо опасаясь, что в ином случае глубина фронта окажется недостаточной. Нортгемптон мог выстроить свое войско в две линии глубиной и шириной в 600 ярдов, но в связи с тем, что большинство войска составляли стрелки из лука, в отличие от рыцарей не имевшие (как можно предположить) такого оружия, как мечи, булавы и алебарды, то более вероятно, что он построил войско в три-четыре ряда шириной от 300 до 400 ярдов. Как бы там ни было, когда 30 сентября пятитысячная французская армия перешла в наступление с тяжелой конницей впереди, французские рыцари, не заметив препятствий, падали вместе с конями, и с ними легко расправлялись пешие англичане. В этом бою французы потеряли убитыми по меньшей мере пятьдесят рыцарей и еще около ста пятидесяти оказались в плену. Остальные французы с поля боя бежали. Не имея достаточных сил, Нортгемптон не стал их преследовать.

В октябре к Нортгемптону присоединился Эдуард III, высадившийся в Бресте с пятитысячной армией, и вскоре англобретонцы взяли в Бретани все приморские города. Иоанн, герцог Нормандский, тоже не остался без подкрепления, после того как Филипп VI привел в Бретань свое войско. Однако французы предпочли защитную тактику, не помышляя дать противнику решительное сражение. Они сочли, что разумнее подождать, когда у английского короля закончатся деньги на содержание армии или он допустит ошибку, которая позволит его одолеть. Французы позволили Эдуарду взять Ван, что, правда, удалось англичанам далеко не после первого штурма города. В одной из атак, которую возглавлял Робер Артуа, он получил ранение, затем, уже вроде бы поправляясь, заразился дизентерией и умер. Его тело доставили в Англию и похоронили в Лондоне. Ван стал англо-бретонским административным центром, но дальше, к сожалению сторонников де Монфора, дело не двигалось. В противостоянии сторон наступило затишье, и наконец в январе 1343 года было заключено перемирие, которое зафиксировало существовавшее в тот момент положение дел. Дальнейшие переговоры о мире могли начаться на более продуктивной основе лишь при посредничестве папы римского.

Жан де Монфор бежал из тюрьмы, нарушив слово не пытаться бежать (данное им за относительную свободу), приехал в Англию и принес оммаж Эдуарду III как французскому королю. В 1345 году Жан де Монфор вернулся в Бретань, намереваясь продолжать борьбу за наследственные права, но в сентябре внезапно скончался от заражения крови, не придав в свое время значения небольшой ране. Партии де Монфора теперь оставалось связывать свои дальнейшие планы с его пятилетним сыном. Война в Бретани все же принесла англичанам заметный успех: они получили хороший плацдарм для дальнейших военных действий во Франции.

И Эдуард начал готовиться к возобновлению войны с Францией. Одной из задач, которые следовало решить, являлось продовольственное обеспечение армии. Считалось, что после высадки войска на континенте через какое-то время продукты питания можно будет закупать у союзников, но было необходимо и до этого кормить армию: на сборных пунктах, в море и – первое время – на континенте. Полагалось, что интенданты станут закупать продовольствие в необходимом объеме и доставлять на сборные пункты и в порты погрузки.

В те времена в рацион солдат входили соленая говядина и свинина, бекон и баранина, вяленая рыба (обычно сельдь), пшеничная и ржаная мука, овес, горох и бобы да еще сыр, обычно закупавшийся весом в вей (двадцать шесть стоунов[30]). Картофеля тогда, естественно, не было, и главным продуктом питания средневекового человека являлся хлеб (за исключением богатых людей). При еде большой кусок хлеба использовался как нынешняя тарелка. Пшеница росла лишь на хорошо удобренных землях, и белый хлеб в армии предназначался только для командиров, остальные ели ржаной. В те времена вода была грязной, являлась разносчиком всевозможных болезней, и ее пили лишь в крайнем случае. Главным образом пили эль, сваренный из ячменя[31]. Ячмень вымачивали до тех пор, пока он не прорастал и не давал солод, который высушивали, молотили и смешивали с теплой водой, что вызывало брожение. В результате получался слабоалкогольный напиток, не вызывавший опьянения. Солдатам в день полагался один галлон эля. Многие англичане приготовляли эль в домашних условиях, и даже женщинам разрешали заниматься пивоварением, но лишь немногие поставляли пиво в армию. Когда в 1340 году ярмутские пивовары подрядились поставить эль для 1510 человек – экипажей 30 кораблей, намечавших в течение сорока дней ходить из Англии во Фландрию и обратно, – три производителя поставили флотским 60400 галлонов эля по цене один пенс за галлон[32].