— Мисс Вандеруолл, что вы думаете о его признании?

— Как по-вашему, что чувствуют сейчас семьи потерпевших?

— Вы были так расстроены, когда давали показания; как вы чувствуете себя теперь?

Краем глаза Мак заметила Энди, пробивавшегося к ней через бурлящую толпу репортеров, и открыла рот, чтобы позвать его, но представители прокуратуры втолкнули ее в маленькую комнату ожидания. Крики за дверью стихли, и Мак, опустошенная и растерянная, благодарно кивнув, опустилась в кресло. Слезы все еще текли по ее щекам, но в глубине сердца затеплилась надежда.

Хлоп!

В полночь еще одна бутылка шампанского «Moet & Shandon» громко выстрелила пробкой в потолок ресторана «Бонди Айсбергс» под хор пьяноватого смеха и аплодисменты.

— Мы это сделали!

— Ха-ха. Это он сделал, — вставил Джимми и получил от жены Энджи тычок локтем в бок — уже привычная кара за его безвкусные остроты. Но с тех пор как откупорили первую бутылку шампанского, прошло немало времени, благодаря чему большинству присутствовавших за столом его шутка пришлась по душе. Засмеялись все, кроме Джерри Хартвела. Ему не давала покоя одна мысль. Шампанское разлили, подняли бокалы.

— За свершившееся правосудие! — провозгласила Махони.

— За свершившееся правосудие! — вторили остальные.

— За то, чтобы никогда больше не увидеть этого подонка! — добавил Джимми.

— Я тоже за это выпью.

Когда после перерыва заседание суда возобновилось, Эд Браун был признан виновным по всем пунктам с вынесением окончательного приговора в трехнедельный срок. При этом Мак присутствовать в зале уже не было необходимости. Ее свидетельских показаний оказалось достаточно, и она наконец обрела свободу. Энди прекрасно понимал, как много для нее это значит.

Энди, Джимми, Энджи, Карен Махони, Джерри Хартвел, Лулу и Мак собрались на праздничный обед в «Бонди Айсберге» в честь долгожданного обвинительного приговора. Уже час они сидели в баре ресторана и пили как сапожники. «Айсбергс» — заведение новое и ультрамодное — заполняли в основном молодые загорелые люди в дорогих нарядах с логотипами, которые Энди, как ни бился, так и не мог расшифровать. Почему эта худышка написала у себя на заднице «Буддийский панк»? Здешняя кухня приятно отличалась от меню тех пабов, куда частенько захаживал Энди. Соответственно и обстановка заведения, что внутри, что снаружи, поражала воображение. Декор был выдержан почти строго в «варварском» стиле, дополненном белыми яйцеобразными креслами, свисавшими с потолка, и массивными светильниками, имитирующими подсвечники, расположенными арками над головами завсегдатаев. Их искусственно подрагивающие огни, казалось, пошевеливал несуществующий океанский бриз. Изогнувшийся полумесяцем берег Бонди-Бич и шумящий внизу океан хорошо просматривались сквозь огромные стеклянные панели, выходившие на север и северо-запад. Прямо под их столом сиял бирюзовой подсветкой бассейн спортивного клуба «Айсбергс», яркие прожектора выхватывали из темноты океанские волны в тот момент, когда они разбивались в белую пену, ударившись о бетонный парапет. Даже при закрытых дверях балкона Энди слышал неумолкающее дыхание океана. Угловой бар, где они сидели, да фактически и весь комплекс ресторана, прокатных пунктов, клубов и бассейна, казалось, держался каким-то чудом, рискованно прилепившись к самому краю скалы.

— Отличное шампанское! Не могу поверить, что представители Короны могут так на нас потратиться! — захлебывалась от восторга Лулу.

Я тоже, подумал Энди.

— Судите сами, — произнес Джерри, гордо взмахнув золотой кредитной карточкой. — Это все нам. — С этими словами он застенчиво улыбнулся Макейди и расправил плечи.

Энди отлично знал, что их расходы значительно превысили бюджет, выделенный на банкет прокуратурой, и догадывался, что юрист старается произвести впечатление на Мак и ее подругу. Мак не обращала на это внимания. Если Джерри хочет выпендриваться за свой счет, то это его дело.

Дурак.

Сегодня ночью веселье кипело вовсю. Джимми и Энджи наслаждались редкой для них возможностью поужинать вне дома. Энди знал, что они вообще редко куда-то ходят, тем более вместе, он даже сомневался, доводилось ли им прежде ужинать в таком дорогом ресторане, как «Айсбергс». На протяжении всей бурной совместной жизни им постоянно приходилось следить за расходами. Сейчас, когда оба подумывали о том, чтобы завести еще одного ребенка, Энджи, должно быть, пришлось затянуть поясок.

Джерри тоже сегодня выглядел гораздо более раскрепощенным, чем обычно. Молодой поверенный ослабил узел галстука и оживленно прихлебывал шампанское, время от времени улыбаясь, в основном Макейди. Наверное, он давно пропустил тот час, когда обычно ложится спать, подумал Энди и покачал головой.

Карен Махони, Макейди и ее экстравагантная подруга Лулу сидели рядышком на необъятном кожаном диване, протянувшемся вдоль стены, смеялись и вели себя как заговорщицы. Энди не мог не улыбнуться, глядя на троицу, пихавшую друг друга локтями и обменивающуюся шуточками, часть из которых произносилась так тихо, что он, как ни старался, не мог их разобрать. Налицо была одна из сложных форм чисто женского общения. Чувство раскрепощенности за столом было таким явным, что, казалось, его можно потрогать рукой, и многие из их компании долго ждали этого праздника.

— Я знаю еще одну, — сказала Махони достаточно громко, чтобы все могли слышать. Она с трудом перевела дух после продолжительного приступа смеха, чтобы рассказать одну из своих странных кельтских баек. — Слушайте. — Далее последовала тирада с вкраплениями смутно знакомых слов, смысл которой не дошел ни до кого.

— Что это значит?

— Чтоб тебя кошка съела, а кошку чтоб дьявол съел!

Кажется, принято считать, что женщины должны болтать только о туфлях и тряпках?

Макейди засмеялась, качая головой:

— Я ругаю себя за то, что не знаю ни одного голландского ругательства. М-м-м… rukker! Одно есть! Кажется, это означает онанист.

Лулу расхохоталась.

К облегчению Энди, Мак выглядела совершенно счастливой, словно сбросила тяжкое бремя перенесенных ею невзгод. Шампанское зажгло щеки девушки румянцем, она вся лучилась невыразимым сиянием, а улыбка стала такой открытой, что временами он мог рассмотреть почти все ее безупречно белые зубы. Энди не видел, чтобы Мак так улыбалась с тех пор, как приехала в Австралию, а может быть, и вообще никогда. Он знал Макейди лишь в те времена, когда та боролась с тяжкими испытаниями, да и она познакомилась с Энди в трудные для него дни. Энди наслаждался, глядя на Мак через стол. Ее веселье радовало глаз, оно напоминало о том, из-за чего именно он попал в плен ее обаяния. Несмотря на то что в глубине души детектив опасался, что ночь закончится головной и сердечной болью, сейчас ему было на все наплевать.

— Расскажи нам одну из твоих баек, Энди, — улыбаясь, произнесла Мак. Она повернулась к Лулу: — Он всегда рассказывает отличные истории.