— Да, мама, — просто ответил Жильбер.

Три года назад, после смерти своего отца, госпожа Нозаль стала очень богатой женщиной. Поэтому в тот же день она приняла все необходимые меры, чтобы госпожа Мондетур не нуждалась ни в чем до самой смерти. А на следующий день, купив Жильберу прекрасный костюм, она уехала с ним в Ниццу.

Елена не сказала Жильберу — несомненно, нарочно, — что ее покойный отец, граф д’Апуэньи, был другом отца Водремона и что между обеими семьями с давних пор существовали дружеские отношения. Однако накануне своего отъезда на юг Елена написала длинное письмо дяде Сюзанны.

Можно себе представить радость Жильбера, когда на вокзале в Ницце он увидел свою маленькую подругу, поджидавшую его вместе с дядей и гувернанткой.

— Сюзанна!.. Сюзанна!.. — воскликнул он, дрожа от радости.

Мисс Крикет, которой, очевидно, были даны известные указания, на этот раз не вмешивалась в разговор детей.

— О, Сюзанна, если бы вы знали, как я рад, что снова вижу вас!.. — говорил Жильбер.

— Ты можешь говорить мне «ты»… мисс Крикет позволила… — шепнула ему девочка.

Госпожа Нозаль и Водремон, с нежностью глядевшие на эти две красивые головки, так тесно прижавшиеся друг к другу, казалось, думали: «Какую прекрасную пару составят они в будущем!..»

Прошло двенадцать лет.

Хотя Жильбер Нозаль был еще очень молод — ему только что исполнилось двадцать три года, — он женился на Сюзанне Водремон.

Верный своему призванию, Жильбер стал рисовать не как любитель, а как профессиональный художник. На последней выставке пейзаж «Вид Шампиньи», подписанный «Ж. Нозаль», привлек всеобщее внимание.

Очень возможно, что почетная медаль будет присуждена бывшему воспитаннику «Дома подкидышей и сирот»…