Нет, нет, позже думал Дартов, ничего подобного, того, что произошло потом, он не хотел! Разве не было понятно сразу, что четверо уважаемых гостей просто остановились, чтобы поговорить с красивой девушкой и предложить подвезти до станции?..

Чисто джентльменское предложение! Откуда же появился тот КТО-ТО, которого он, Дартов, позже представлял на своем месте? И этот КТО-ТО вовсе не был джентльменом. Да и зачем им быть, если мозги вот уже несколько дней омрачены алкоголем, а достойного объекта, чтобы снять напряжение, так и не подвернулось… Кроме этой, которая все время молчала и не приблизилась ни на шаг.

Дуреха-деревенщина! Не знает своего счастья! А оно вот – четыре супермена, которые способны осыпать с ног до головы чем угодно – цветами, деньгами, счастливыми билетами в будущую жизнь!

…Она сопротивлялась так, что обе ее руки оказались вывихнутыми в запястьях. Только тогда наконец затихла.

А потом потеряла сознание. Серый невозмутимо сидел за рулем, даже не повернув головы. Когда они, разгоряченные, довольные, возбужденные приключением, уже шли к машине, Дартов вернулся к девушке и прислушался – она прерывисто дышала. Он быстро сунул в ее сжатую ладонь пачку смятых рублей и побежал догонять друзей. Это движение привело ее в чувство. Она подняла голову и посмотрела вслед мужчинам.

– Я вас всех запомнила! Вам это так не пройдет! – услышали они ее слабый голос. – Ненавижу!

Они остановились. Мгновение постояли, не оборачиваясь. Их взгляды почти одновременно остановились на длинном ровном поваленном стволе молодой березы, который перегородил тропинку. Первым за него взялся Дартов. Поняв его намерение, к нему присоединились остальные. Стараясь не смотреть в лицо девушки, они положили ствол на ее тонкую шею. Оставалось только нажать.

– Разом! – скомандовал Дартов…

Потом они снова ехали в машине и до беспамятства глушили самогон.

На поляне, уже укрытой сумерками, не осталось даже холмика. Ровный ствол они предусмотрительно бросили в реку. И он поплыл, крутясь в волнах, смывая с себя все следы…

* * *

– Так вот для чего вы меня сюда пригласили, – повторил Дартов, вглядываясь в глаза старого приятеля.

– А ты как думал? Тебя же сейчас нигде не поймаешь – такая цаца!

– Что ж, – Дартов снова наполнил рюмки коньяком, – давай поговорим серьезно. Я и не думал о вас забывать, не волнуйся. Все мои бумаги – в том числе и иностранные банковские счета – оформлены «на предъявителя». Вопрос в том, на сколько частей их делить – на четыре или, может быть, на две?.. Зависит от тебя, Вадим.

Он заметил, как у Портянко заблестели глазки.

– Не думаю, что Ярик и Семен согласятся с таким раскладом, – пробормотал он. – Разве что… А сколько там денег?

Дартов медленно выпил свою рюмку и неспешно зажевал ломтем лимона.

– Ну, если делить на двоих, по полмиллиона зеленых наберется… И конечно же – еще столько же за старания того, кто даст нам возможность разделить сумму именно на двоих… – Он закурил и выпустил струйку дыма Портянко в лицо, которое вдруг побледнело и приобрело стеклянное выражение.

– Ты хочешь сказать, что…

– Я ничего не сказал! – отрезал Дартов. – Разве я что-то сказал?

Портянко потер лоб, мгновенно осушил свою рюмку и налил снова.

– Тебе лучше дружить со мной, Вадим, – вот и все, что я хотел сказать. А там, как говорил Остап Бендер, купишь себе белую шляпу – и в Рио-де-Жанейро…

– Мне надо подумать…

– Ну-ну, – улыбнулся Дартов. – Подумай, но не затягивай. Бумаги у меня всегда с собой, путешествие такое приятное, но короткое. А река такая бурная… Смотри, на небе ни звездочки – пожалуй, завтра будет дождь. Как там у Гоголя – «редкая птица долетит до середины Днепра…» А еще, помнишь, было такое кино – «И дождь смывает все следы»? Не помнишь? Э-э, совсем ты стал старый, братец… И – не пей много, – добавил он, вставая из-за столика и притворно зевая. – Пойду спать. Это вы, молодые и свободные, а меня ждет жена…

Он помахал приятелю ручкой и вышел из бара. «Я знаю, голубчик, что часы в твоей пустой головке уже запущены, – подумал он, бросая последний взгляд на сосредоточенное лицо Портянко. – Тот инцидент с активисткой нашего литобъединения – не единственное, что нас связывает. Есть еще другие… Ты так же боишься каждого из нас, как и я… А белая шляпа тебе будет, обещаю. Вместе с белыми тапочками…»

Дартов про себя усмехнулся и направился к своей каюте.

А на палубе продолжалась дискотека. Ярик с Владой танцевали уже четвертый танец…

* * *

…Ярик с Владой танцевали уже четвертый танец. Постепенно к ним присоединилось несколько пар. А еще через час, разгоряченные напитками, принесенными с собой на палубу, члены делегации уже прыгали, завзято отплясывая бессмертную «Летку-енку».

– Уйдем отсюда, – предложил Ярик и повел Владу в тот самый бар, где час назад разговаривали приятели.

Портянко там уже не было – его куда-то увел Атонесов, который до этого бегал по палубам, выискивая достойные объекты для приятного знакомства.

– Милена, я влюбился по уши, – сообщил Ярик, как только удалился официант, принесший десерт – ситрон бланманже по-ирландски, и наполнил бокалы красным французским вином.

– Эту фразу я слышала тысячу раз. Это скучно и неинтересно, – сказала Влада. – Что вы мне можете предложить? Ужин в ресторане? Номер отеля два раза в неделю? Летнее путешествие на Кипр? А потом – разговоры о носках, налоги и мигрень? Шелковые простыни, ортопедический матрас фирмы «Венето»?

– Обожаю злых женщин! – улыбнулся Араменко. – Почему вы так плохо думаете о мужчинах? Поверьте, мне есть что вам предложить…

– Что же это – гамбургеры в «Макдональдсах» Сан-Франциско?

Ярик рассмеялся. Женщина нравилась ему все больше.

– Я действительно многое могу, Милена! Просто я слишком ленив, чтобы что-то делать для себя. А вот если бы рядом были вы…

– Конечно. Это мы тоже проходили… Вам нужен второй костыль, чтобы встать на обе ноги. Но я – не костыль и даже не крыло, если уж вам хочется романтики.

– Поверьте, Милена… – снова начал Ярик, но женщина прервала его.

– Вы даже сами не представляете, насколько смешно звучит эта фраза – она для десятиклассниц… Кстати, их здесь много – советую вам, Ярик, не терять времени.

Он смотрел на нее сквозь стекло бокала, и в пурпурном ореоле она казалась ему восхитительной. Такой восхитительной в своей ледяной холодности, что мурашки побежали у него по спине.

– Милена, Милена, – горячо заговорил он. – Я больше не произнесу этой фразы, вы правы, это смешно – мне не двадцать лет. И именно потому то, что я сейчас скажу, прошу принять как слова человека, который влюбился впервые и раскрывает перед вами все карты. Мне нет смысла лгать, поверь… Ох, пардон!