– Какая знахарка? – инквизитор поднял глаза и увидел рядом чумазую босую девочку лет пяти. – Какая знахарка, милое дитя? – повторил он вопрос, стараясь не напугать ребенка.

– Старая тетенька, которая лечила людей травами... – ответила девочка, испуганно косясь на Милорда. – Дяденька, а твоя собачка не кусается?

– Она кусает только еретиков! – успокоил ее монах. – А как она выглядела, эта старая тетенька?

– Я не знаю, – честно ответила девочка. – Я ее никогда не видела, она умерла до того, как я родилась. Мне рассказывала про нее моя мама, эта знахарка жила здесь, когда мама была такая маленькая, как я сейчас... дяденька, подари мне монетку!

– Держи, милое дитя! – Инквизитор протянул девочке пфенниг, она попробовала его на зубок, спрятала в рукав и с важным видом удалилась, сунув грязный палец в рот.

* * *

Оксана не помнила, как прошла по бесконечным коридорам управления, как миновала вахту.

Она пришла в себя уже на улице, когда подняла руку, чтобы остановить машину. Рядом с ней тут же остановился видавший виды «Фольксваген», но Оксана вспомнила, как герой какого-то боевика наставлял свою подругу, что нельзя садиться в первую подъехавшую машину.

Прежде это казалось ей полной ерундой, в любом случае не относящейся лично к ней, но после всех последних событий она пересмотрела свои взгляды и решила, что береженого бог бережет.

– Проезжай! – сказала она водителю «Фольксвагена» и на всякий случай отошла в сторону.

Тот пожал плечами, а Оксана пошла вдоль по улице, обдумывая свое положение.

Положение это было безрадостным.

Сначала ее задерживает полиция, ее прямо обвиняют в причастности к взрыву в поезде, называют не то террористкой, не то наемной убийцей.

Потом ее забирает у полиции еще более серьезная организация – и тут она сталкивается с соседом по дому, который ее нагло домогается и недвусмысленно дает понять, что только от него зависит ее судьба, что он может ее казнить или помиловать. И что помилует он ее только в том случае, если она придет на свидание с ним в какую-то конспиративную квартиру.

Она вспомнила его водянистые глазки, его холодные влажные руки – и вздрогнула от омерзения.

Только не это...

Но он прямо сказал ей, что если она не придет на свидание – он ее арестует и сделает все возможное, чтобы посадить по обвинению в организации взрыва в поезде...

Что же делать?

И так, и так плохо...

Оксана снова подняла руку – и рядом с ней тотчас же остановилась большая черная машина. Задняя дверца открылась, Оксана села – и с удивлением увидела, что рядом с ней уже сидит мрачный тип в коротком черном пальто.

Оксана вздрогнула.

Переднее сиденье рядом с водителем тоже было занято – там сидел коренастый парень с бычьей шеей и бритым затылком. Он повернулся к Оксане и дурашливым голосом проговорил:

– Ку-ку!

Оксана попыталась выскочить из машины, но мрачный мужчина положил тяжелую руку ей на плечо и негромко процедил:

– Сидеть!

Сказано это было таким тоном, что Оксанина душа провалилась в пятки, в глазах потемнело, и она поняла, что неприятности для нее только начинаются.

«Ничего себе влипла! – подумала она. – И вроде, как умная Маша, пропустила первую машину, но это ничуть мне не помогло... вот и верь после этого героям кинобоевиков!»

– Что вам от меня нужно? – пробормотала она, когда справилась со своим голосом.

Сосед ничего ей не ответил. Он повернулся к водителю и скомандовал:

– Пошел!

Машина сорвалась с места.

Оксана прикрыла глаза, вжалась в спинку сиденья и попросила неведомую высшую силу, чтобы все происходящее с ней оказалось сном и она проснулась у себя дома.

Но нет – открыв глаза, она увидела перед собой бритый затылок типичного «братка».

Что же это такое? Когда же это кончится? Сперва полиция, потом спецслужба, а теперь вот эти...

Новые похитители явно не относились к правоохранительным органам, уж больно криминальный у них вид.

Но им-то что от нее нужно?

Оксана повернулась к своему мрачному соседу и проговорила самым жалобным голосом, на какой была способна:

– Дяденька, вы меня, наверное, с кем-то перепутали! Отпустите меня, дяденька!

Он снова не удостоил ее ответом, и ни один мускул на его лице не дрогнул.

Машина свернула на Суворовский проспект, затем на одну из Советских улиц и въехала в арку двора.

Здесь она затормозила перед крыльцом, и Оксану вывели наружу.

Она растерянно огляделась. Двор, куда ее доставили, был аккуратно вымощен гранитной плиткой, в центре его стояла кованая скамейка, на которой сосредоточенно курили двое парней в одинаковых темных костюмах, тут и там виднелись медленно поворачивающиеся камеры видеонаблюдения.

Металлические ворота, через которые они только что въехали, закрылись, отгородив их от внешнего мира.

Мрачный тип схватил Оксану за локоть и втащил на крыльцо. Оксана едва держалась на ногах и, если бы мужчина не поддерживал ее, свалилась бы, как тряпичная кукла.

Дверь перед ней распахнулась, и ее втолкнули в просторный, ярко освещенный холл.

Прямо напротив входа стоял худощавый брюнет с черной щетиной на щеках. Доставивший Оксану мрачный тип обратился к нему:

– Вот она. Доставлена, как приказано, в целости и сохранности.

Брюнет окинул Оксану равнодушным взглядом, кивнул и коротко бросил:

– Свободен!

Затем он взял Оксану за локоть и повел куда-то по коридору.

Вскоре они остановились перед лифтом.

Брюнет нажал на кнопку, дверцы лифта плавно раздвинулись, они вошли в него, и кабина заскользила – не вверх, как ожидала Оксана, а вниз, под землю.

Двери лифта снова открылись, и Оксана с провожатым оказалась в таком же коридоре, как первый. Они шли по нему минут пять и наконец вошли в почти пустую квадратную комнату. Из мебели здесь был только привинченный к полу стул, на который небритый брюнет и усадил Оксану, после чего удалился.

Оставшись одна, Оксана огляделась по сторонам.

Впрочем, разглядывать здесь было нечего: кроме стула, в комнате не было никакой мебели, только ровные стены, выкрашенные депрессивной бледно-зеленой краской, да несколько ярких люминесцентных светильников на потолке. Впрочем, была еще одна деталь: в углу, на высоте человеческого роста, в стене была небольшая решетка, видимо, закрывающая вентиляционное отверстие.

Оксана встала со стула (ноги ей, к счастью, не связали), подошла к этой решетке и заглянула в нее.