В окно постучали. Он, схватив карабин, передернул затвор, прижался справа от окна.

– Чего кому надо?

– Дядя Ярослав, – узнал он голос Маши, – это я. Тетя Алена волнуется. Ушел дядя Артем с гостями за зайцами, и нет их.

– Пойду погляжу. – Поставив карабин, Ярослав начал натягивать свитер. – А ты следи за печкой, Маша. Я пошел. – Он натянул короткий тулуп и взял карабин.

– Дядя Ярослав! – раздался мальчишеский голос. – Тетя Алена сказала, чтоб к ним шли! Пришел дядя Артем с гостями!

– Ну вот, – Ярослав подмигнул Маше, – дело пьянкой оборачивается. Скажи, я минут через десять подойду.

– Погодь-ка, сын, – остановил Алика отец, – выходит, на меня глаз положили. Им, значит, золотишко нужно. Ну-ну. – Он сложил кукиш. – Пусть выкушают. Я не для них места искал. Ты у меня заменой будешь. Лизка-то, получается, отцом к тебе специально пристроена. Я уж, грешным делом, подумал, не любовь ли у вас. Оказывается, про любовь только в книгах пишут. Да и какая, к лешему, любовь. Сейчас она деньгами измеряется. Ай да Тимка! Значит, решил меня через свою дочурку подцепить. Вот уж не думал не гадал, что он на такое способен. Но ты что-то говорил и о девке другой, и о парне. Они тоже?…

– Тоже, – кивнул Алик. – У Таньки маман…

– Да помню я. Чхать мне на них. Я думал, ты шутейно, чтоб подразнить, а если все по правде, то вот что я тебе, сын, скажу: на мне где сядешь, там и слезешь. Золота тут немного, но имеется. И работать на других я не собираюсь. Если, конечно, так, как твой приятель говорит, все они будут делать, а я только места показывать и с этого деньги иметь. Если будет так, вот тогда и потолковать можно. Так пусть родителям и скажут. По мне, все одно, кто там – блатной или голодный. Понятно?

– Мне-то зачем это говорить? Да и тебе не стоило бы так отрезать. Мне еще четыре года учиться в Красноярске, а Толик не пустое место и в городе, и в институте. Мне с ним ссориться невыгодно. Да и ты сам знаешь, кто Лизкин отец.

– За горло, значит, берешь, сын, – усмехнулся Кабан. – Да я ж тебе сколько раз говорил: на кой хрен тебе этот институт? Ты после меня будешь.

– А толку-то? Жить, как ты, в глуши? Тогда на кой хрен нужно и золото это, и все остальное? Я хочу получить профессию, купить хорошую машину, отличный коттедж поставлю, буду ездить на курорты…

– Вот оно как. А я, выходит, зазря жизнь прожил. Ну ты и вразумил меня, сынок. Спасибо тебе, кровинушка моя родная. – Кабанов поклонился. – А вот что теперь я тебе скажу. Отныне ты имеешь от меня плату за институт, пару тысяч на расходы. Продукты привозить тебе будут. И все, больше от меня ты ничего не получишь. Значит, мы с тобой, Дашка, – посмотрел он на вошедшую в комнату жену, – жизнь свою загробили. Сын наш не желает здесь жить. На наши деньги, заработанные потом и кровью, он станет на курорты ездить. Вот так-то, милая моя старушка, все.

– Дурень ты, Алик, – сказала Дарья. – Ведь мы ради тебя всю жизнь работали. Понятно, кому охота жить в глуши, но зря ты так отцу говоришь.

– Да ты послушай, мама, – шагнул к ней Алик, – я не про то говорил. Да оставим мы тут кого понадежнее. Ну на лето приехать, могилы проведать. А жить за городом будем. Врач у вас собственный будет, все удобства. Телевизор смотри сколько хочешь – программ тьма. Хоть старость свою проживете в удобстве да роскоши. А здесь все так и останется. И работать на нас так же будут. Я и говорил о том, что заберу вас отсюда, как только смогу. И я это сделаю. И все здесь будет как прежде, все будет нашим. Мы станем жить вместе, вы будете воспитывать внуков. Я после института сразу женюсь. Я даже не думал в городе жить без вас, вы же живете ради меня, и я хочу, чтобы и вы были счастливы и ни в чем не нуждались, когда я получу образование.

* * *

– А он умеет убеждать, – усмехнулся Толик. – Я и то почти поверил.

– Зачем ты ему сказал? – сердито спросила Лиза. – Отец…

– А мне как-то начхать на твоего папашку. В конце концов, все должны быть в равных условиях. А уж выбирать будет старик Кабанов, а не сынок, которого ты можешь уболтать в постели.

– Я уверена, что Толик правильно поступил, – сказала Татьяна.

– И теперь в снег? – испуганно спросил Женя, облепленный листочками березы от веника.

– Ежели желаешь быть мужиком, – охлестывая себя веником, ответил Яков Борисович, – то вперед и желательно без воплей. Все-таки там девушка есть, Маша, и ты вроде как ей понравился. Кстати, это очень полезно для здоровья.

– А вы тоже? – с тоской посмотрев на запотевшее стекло, спросил Женя.

– По настроению. Может, да, а может, и нет.

Женя, шумно выдохнув, вышел в предбанник и, натянув трусы, остановился перед дверью. Втянул голову в плечи и толкнул дверь. Его обжег холодный воздух. Он выскочил на улицу и рухнул в сугроб. Потом вскочил и бросился назад в баню.

– И каково впечатление? – поинтересовался Яков Борисович.

– Показалось, что тело горячей водой окатили, – ответил выливавший на себя тазик горячей воды Женя. – Потом холод.

– Значит, я этого делать не стану, – пробормотал Яков.

– Почему? – посмотрел на него Женя.

– Всегда боялся холода. А ты будешь нормальным мужиком, для неженки это подвиг.

– Вы серьезно?

– Я никогда не был так серьезен.

– Ты чего вытворяешь? – В баню вошел Артем. – Алена убьет тебя. Чего надумал, Колобок хренов? Жека, ты живой?

– Живой. И знаете, чувствую себя отлично.

– Ну вот, – проворчал Яков, – а то сразу – убьет. Пора настала из щенка дворняжки волчонка делать. А там, глядишь, и зверем матерым станет.

– Станет, – буркнул Артем. – Из тихонь обычно герои и выходят. Ты первый из ненашенских, кто в такой мороз в сугроб нырнул, да лихо как.

– Правда? – смущенно спросил Женя.

– Вот те крест. На кой мне брехать-то?

– Молодец, парнишка, – усмехнулся Ярослав. – Вот тебе и цветок домашний. Например, я и то не всегда из бани в снег валюсь. Молодец.

– Дядя Ярослав, – сказала Маша, – вы бы научили его приемам.

– Ты приемам самозащиты учишься, а с такими, как он, я работать не могу. Еще сдохнет, а я потом отвечай. Да и надо ли ему это, у него башка другим забита.

– Надо, – проговорил вошедший в комнату Женя. – Извините, я не подслушивал, вошел, а вы как раз говорили обо мне. Я сам хотел просить вас научить меня приемам защиты и нападения.

– Прежде чем обучаться, надо здоровье поправить, а то нагрузки… – Ярослав замолчал.

– Я готов делать все, что вы скажете, обещаю выполнять все ваши требования. Готов начать хоть сейчас.

– Во муж кому-то достанется, – тихо сказала Маше Алена. – Дурного слова не услышишь.

Девушка улыбнулась.