В груди Кола нарастало воодушевление. И Кол искренне верил ему сейчас, хотя всё это он переживал уже многократно. Но сейчас, лёжа лицом в жидкой грязи, он действительно верил, что жизнь ещё может наладиться. Конечно, ведь со дна любой канавы есть лишь один путь – наверх! Вот сейчас только полежу немного ещё…

Наверху раздался какой-то шум, шорох, и в его канаву кто-то скатился. Да так неуклюже, что споткнулся о его, Коловы, ноги, а после и вовсе встал на кисть откинутой в сторону руки. Боль пронзила пальцы и Кол, дёрнувшись, крикнул:

– Ассова задница! А ну-ка слезь с моей руки, парень!..

– Что там у тебя случилось? – зашипела Мэйлинн. Даже страх быть пойманной не смог заставить высокородную лирру нырнуть на дно городской клоаки, так что она элегантно распласталась на откосом бережку канавы. Не конспиративно, конечно, но валяться в помоях – увольте!

– Тут кто-то есть… – растерянно пролепетал Бин.

– Конечно же, тут кто-то есть, – пьяно пробормотал Кол. – Как же не быть… Тут есть я…

– Какой-то пьяница, – резюмировал Бин. – Надо уходить…

– Зачем? – прошептала в ответ лирра. – Чем он тебе мешает?

– Чем я тебе мешаю, парень? – обиженно проворчал Кол. – Лежу себе тут, никому не мешаю… Почему ты говоришь, что я тебе мешаю?..

– Да тише ты! – цыкнул на него Бин. – Ты мне не мешаешь, только, ради Арионна милосердного, говори тише!

– Да я вообще молчал… – оскорбился Кол. – Это вы прибежали в мою канаву, и теперь тут болтаете. А ты вообще мне все пальцы отдавил! – почему-то Кол в доказательство потряс совсем другой рукой.

– Помолчите, пожалуйста, оба! – сердито встряла в спор Мэйлинн.

– Извините… – тихонько икнул Кол и действительно замолчал.

Лирра напряжённо прислушивалась. Хвала богам, погони не было слышно. То ли стражники почему-то считали, что искать их нужно только в Старом городе, то ли, всего скорее, просто не хотели без нужды соваться ночью в бедные кварталы. Как говорится, не бросай камни в мутные воды, если не знаешь точно, что оттуда может выплыть. Городские стражники страшно радовались, когда выпадало караулить кварталы респектабельного Старого города, и не особенно горели желанием покидать его уютные улочки.

Та же четвёрка стражей, что была впереди, постояв немного (один из них рассказывал какую-то донельзя забавную историю), наконец двинулись дальше, оглашая округу взрывами хохота. Хвала всем богам, они двигались не в сторону наших беглецов.

– Кажется, в этот раз прорвались, – облегчённо шепнула Мэйлинн.

– Да, похоже на то… – согласился Бин, кряхтя, выбираясь из канавы.

– Да, наверное, прорвались, – неожиданно согласился с ними и пьянчуга.

– Да лежи ты там! – беззлобно огрызнулся Бин. – Ну что, пойдём? – обратился он к лирре.

– Постой. А как же этот несчастный? – Мэйлинн заглянула в темноту канавы, но смогла рассмотреть лишь смутные очертания тела, хотя лирры славились отличным ночным зрением. – Нельзя же его так оставить. Он ведь умрёт тут…

– Послушай, девочка! – заворочался Кол, безуспешно пытаясь приподняться. – Да эта канава – мой дом родной! Если бы ты знала, сколько раз я ночевал в таких вот канавах!.. Да эта, кстати, очень даже ничего… – Кол приподнялся на руках, но они скользнули по чёрной жиже, и бывший паладин его величества плашмя рухнул лицом в грязь.

Лирра ничего не могла разглядеть, но она услышала шлепок и бульканье, поэтому сориентировалась молниеносно:

– Бин! Живо доставай его оттуда!

Бин, кряхтя и проклиная всё на свете, ухватил пьяницу за шиворот и потащил вверх. Тяжёлый, зараза! Фунтов под двести, или около того. Тот же лишь нелепо сучил руками, никак не помогая парню. Но ничего – Арионн, видать, пособил – вытянул. Кол с хрипом стал втягивать в себя воздух.

– Видишь, его нельзя оставлять тут! – яростно шепнула Мэйлинн.

– И куда же нам его девать? – в той ей ответил Бин.

– Ну тут же харчевня под боком. Отведём туда, – предложила лирра.

– В таком виде? Да от него несёт, как из отхожего места!

– Эй, парень, ты сейчас очень меня обидел!.. – отплёвываясь, прохрипел Кол.

– От тебя, боюсь, несёт не лучше! – парировала Мэйлинн.

– И правда, парень… – снова встрял Кол. – Ты ужасно воняешь! Что это с тобой?..

– Значит, надо помыться! – ответил Бин.

– Парень, у тебя золотая голова!.. – растроганно бурчал Кол. – Ты мне всегда нравился, ты знаешь?..

– Да иди ты к Гурру! – Бин начинал по-настоящему злиться.

– Ну отлично! Тогда пойдём к реке, там и помоешься! – решила лирра. – Поднимай этого человека, и пошли!

– Как – поднимай?.. – опешил Бин. – Мы что, возьмём его с собой?

– Куда – с собой?.. Я не хочу с собой… – лепетал Кол, и его голова вновь стала клониться вниз.

– Соберись, Бин, ты, кажется, начинаешь терять нить разговора! – прикрикнула Мэйлинн.

– Мне тоже так кажется… – раздражённо ответил Бин. – Напомни, когда это мы решили, что должны отмывать этого бугая?

– Ну как же! – воскликнула Мэйлинн. – Мы собирались отвести его в харчевню, но ты сказал, что он слишком плохо пахнет. Поэтому мы и решили его помыть!

– Кажется, я ничего такого не решал, – начал было Бин. – Я имел в виду, что это мне надо помыться…

– Прекращай, Бин! Я сказала, что мы берём его с собой! – пресекла его Мэйлинн неожиданно жёстким, не допускающим возражений тоном.

– И почему ты не можешь просто взять и уйти? – раздражённо ворчал Бин, пытаясь как-то половчее взять пьянчугу, чтобы поднять на ноги. Тот вроде и не сопротивлялся, просто обвис мешком, что-то бормоча себе под нос.

– Может быть, мне стоило просто взять и уйти сегодня в Пыжах? – обернувшись, неожиданно зло ответила Мэйлинн. – Или просто сидеть себе спокойненько под яблонькой, и смотреть, как ты весело дрыгаешь ногами?

Бин замолчал. Видно было, что обиделся. Но зато обида придала ему новых сил, он рванул Кола и, наконец, поставил его на ноги.

– Шагай давай! – зло буркнул Бин Колу и сам подал пример. Лирра шагала рядом.

– Извини, – спустя некоторое время вдруг услышал Бин и поразился: в голосе лирры были слышны слёзы.

– Что ты, Мэйлинн! Это ты меня извини! Я был не прав! – горячо возразил он, пыхтя от натуги, потому что пьяный громила всем своим весом навалился на него.

– Нет, это ты меня извини, парень! – снова подал голос Кол. И Бину почудилось, что в этот раз в голосе пьянчуги было куда меньше хмельной дури. Кажется, он действительно просил прощения!

В молчании прошло некоторое время. До реки было довольно далеко, так что Кол успел слегка протрезветь. Достаточно, чтобы чувствовать удручённость от всей этой странной ситуации. Кол, к сожалению, уже привык, что его бьют, обманывают, или, в лучшем случае, просто не замечают. А вот пытались помочь ему впервые за много лет.