— Сейчас теплее? — спросил он.

— Ммм! — протянула она, запрокинула голову и заставила себя открыть глаза.

Дезмонд провел указательным пальцем по ее губам.

— Ты хочешь, чтобы тебе было еще теплее? — спросил он низким с хрипотцой голосом, который она восприняла не на слух, а всеми своими нервными окончаниями.

В вопросе содержался совершенно конкретный смысл, и в нем нельзя было ошибиться. Как и во владевшем ею желании завершить эту ночь в объятиях Дезмонда.

Глядя ему в глаза, она едва слышно прошептала:

— Я хочу гореть в огне.

— Тогда чего мы ждем? — Он взял ее за руку, и они в молчаливом согласии стали выбираться из толпы.

Приехав в Олимпию на такси, Реджина рассчитывала вернуться домой с Дезмондом. Во время долгой дороги она думала о том, какой же она стала после того, как встретила его. Она никогда не была такой бесстыдной — ни в мыслях, ни в поступках. Но никто другой из мужчин не давал ей такую свободу быть самой собою. Никто даже не замечал, что иногда ей хотелось пошалить.

Она закусила губу и посмотрела, что делается за окном машины. Мелькание снежинок в лучах фар на фоне черной ночи заставило ее задуматься над тем, какой она была раньше и какой стада теперь.

Это вызывающее красное платье… Впрочем, Дезмонда оно не шокировало. Более того, он даже приревновал ее. Она разглядывала его красивый профиль. Одного взгляда на этого мужчину было достаточно, чтобы ее сердце начинало биться чаще, а волнение охватывало каждую ее клеточку. Находясь рядом с ним, Реджина чувствовала, что она не только жива, но и желанна. Ее набухшим соскам было тесно под платьем — им требовалась ласка. Едва сдерживая приливы желания, Реджина свела колени.

— Можно я включу музыку? — спросила она.

— Ко мне ехать ближе, — произнес Дезмонд почти одновременно с ней.

Они решили провести ночь вместе, но не обсудили где. «Он не приглашает к себе женщин», вспомнила она слова Лоренса.

— Это констатация факта или приглашение? — спросила Реджина, желая разрядить обстановку. И еще больше желая получить ответ.

Он засмеялся.

— Ты любишь, чтобы все было ясно. Я еще больше уважаю тебя за это. — Он протянул руку и сжал ее колено.

Ее словно током пронзило.

— Это предложение, — произнес он. — Не помню, когда я делал его в последний раз.

Он не приглашает к себе женщин. Выходит, что сейчас пригласил. Реджина набрала полные легкие воздуха, а потом ответила:

— Я принимаю его. Я тоже не помню, когда делала это в последний раз.

С автострады Дезмонд свернул на боковую дорогу, сделал еще два или три поворота и въехал в жилой квартал, обнесенный изгородью с воротами. Неширокие, тихие улицы освещались фонарями, в желтоватом свете которых сыпалось золотистое конфетти снежинок. Здесь не было ни рекламных щитов, ни броской неоновой рекламы. В это позднее время лишь в редких окнах горел свет.

Реджина вышла из машины и, чтобы размяться после езды, вытянула руки в стороны и закружилась, подставляя лицо падающим снежинкам. Дезмонд некоторое время наблюдал за этим полуночным зимним танцем, потом подошел к ней и заключил в свои объятия.

— Ты прямо настоящая снегурочка.

Он наклонился к ней, и они замерли в долгом поцелуе, показавшемся Реджине настолько жарким, что она, казалось, могла вот-вот растаять вместе с облепившим ее снегом…

Дезмонд разомкнул объятия, взял ее за руку и повел в дом. Реджина не предполагала, что способна достичь такого накала желания. Она сгорала от нетерпения.

Войдя в дом, Реджина сбросила пальто и осталась в платье, в котором она поразила его своей сексуальностью. Дезмонд подхватил ее пальто и положил рядом со своим на кушетку.

— Если бы не холод, мы не дошли бы до порога, — сказал он и, взяв ее за руку, повел в спальню.

— Почему же? — В ее глазах зажегся озорной огонек.

— Будто ты не знаешь! Пока мы шли от машины до двери, мне казалось, что меня пытают.

Она призывно улыбнулась:

— Тогда зачем напрасно тратить время?

— Вот именно!

Она была такой восхитительной на вкус, что ему захотелось еще больше насладиться ею. Он снова прильнул к ее губам, затем стал покрывать поцелуями подбородок, щеки… Вдыхая аромат ее женственности, он провел губами у мочек, дал волю своему упоению, слегка втягивая ртом кожу у нее на шее. Она закинула голову назад, чтобы дать ему возможность упиваться собой в полной мере и получать упоение самой.

— Я хочу прижаться к тебе совсем раздетой, почувствовать тебя всем телом, — прошептала Реджина.

Он улыбнулся. Больше всего Дезмонда восхищала ее непредсказуемость. Сдержанная и собранная всю обратную дорогу, она сейчас была похожа на тигрицу.

Он прижал ее к себе так, что их тела плотно сомкнулись, и она почувствовала его затвердевшую плоть.

— Все готово.

— Так давай разденемся и проверим, — сказала она игриво. На ее щеках заиграл румянец, и на губах появилась плутовская улыбка.

Они одновременно ухватились за подол ее платья и стянули его. Она осталась в кружевном белье красного цвета.

— Я на седьмом небе! — восторженно воскликнул он.

— Возьми меня с собой, — попросила Реджина.

Дезмонд торопливо расстегнул и сбросил рубашку, а потом помог Реджине освободиться от остатков одежды. Бесспорно, она была хороша в кружевном белье, но без него — еще прекрасней. Ее наливные, тяжелые груди с темно-вишневыми сосками молили о ласке. Дрожащими пальцами она расстегнула ремень на его брюках, потянула вниз молнию. В следующий момент они лежали у его ног, и он переступил через них.

Когда Реджина провела рукой по горящей желанием плоти, готовой вырваться из плена трусов, от сдержанности Дезмонда не осталось и следа. Он стремительно подхватил ее на руки и положил на кровать. Она потянула его на себя:

— Иди ко мне!

Он опустился на ее обмякшее и ставшее податливым под ним тело. Их губы встретились в жадном поцелуе, ставшем прелюдией к высвобождению накопившегося за целую неделю сексуального напряжения. Его язык проник в ее полуоткрытый рот, еще сохранявший привкус вина…

Они чувствовали и мыслили одинаково. Дезмонд приоткрыл веки и увидел, что Реджина смотрит на него. В ее глазах отразилась целая гамма эмоций, тех же самых, что владели им. В течение уже нескольких дней они соблазняли друг друга, разжигая взаимное желание, раздразнивая друг друга эротическими прикосновениями и молчаливыми обещаниями.

Его тело содрогалось от потребности выполнить сейчас эти обещания.

— Знаешь, после мужа у меня никого не было, — прошептала Реджина.

Дезмонд приподнялся и посмотрел на нее. Перед его глазами была сама красота, само совершенство! Ее фигура, словно точенная из слоновой кости, с мягкими, округлыми формами, широко раздвинутые стройные ноги, бедра нежно-кремового цвета и между ними холмик черных вьющихся волос…