– И как, ненадоело? – спросила Танька.

– Да, вобщем, начинает надоедать… Все жду, когда же мне в эпизоде роль дадут, и никакне дождусь. Я же прирожденный актер! Еще в детском саду стишки с табуреточкичитал! И все никак, все впустую… Может, на кастинги походить?..

– Ну вот еще,на кастингах такие толпы, не прошибешься! – включилась в разговор девушкав зеленом. – Смотрят на тебя как на базаре! Унижение. Как будтопродаешься. Так вот протаскаешься весь день и ничего не получишь. А здесь хотьточно снимешься. Да и на артистов поглядеть можно! Может, познакомитьсяповезет. Или режиссер меня заметит.

– Прямозаметит! Держи карман шире! – сказала Татьяна.

– А что? Изаметит! Я в этом уверена! Выделит из толпы как самую красивую, пригласит вэпизод, а там уж я так сыграю, что они все закачаются! Потом роль второгоплана, потом главная, а там уж до Голливуда недалеко!

Несколько человек,слышавших разговор, скептически захихикали. Танька подмигнула и пихнула меня вбок, приглашая вместе посмеяться над наивной мечтательницей. Но мне почему‑тобыло не смешно. Обидно даже было почему‑то. Я спросила:

– Что, тутвсе в актеры метят?

– Ну вотеще! – заговорили с разных сторон. – Делать больше нечего, актеромстановиться!

– Простопоглядеть пришли, как фильм снимается!

– Денегзаработать маленько.

– Времяскоротать.

– Впечатленияновые получить.

– Меня как сослужбы‑то сократили, так только и остается, что по массовкам ходить!

– Разве жепроживешь на стипендию?..

– Заводвстал, всех в отпуск отправили…

– Я для книгиматерьял собираю…

– А я отжены прячусь! – сообщил пузатый мужик. – А то всю плешь проела: слезьс дивана да слезь с дивана, устройся на работу да устройся!..

– Такустройся, – сказал жилистый.

– Ну вот еще!Лень. Лучше тут посижу. На пивко все одно заработаю…

Что и говорить, отколлектива, в котором оказались, мы с Татьяной были не в восторге. Костюмынекоторых актеров массовки и так говорили, что их хозяева не в себе: например,одна девица решила, что может использовать толстые колготки вместо брюк; другаязаявилась в розовом, причем вся – с кривых ног до безвкусно отбеленной головы.Теперь же, побеседовав с коллегами, мы окончательно пришли к выводу, чтоподавляющее большинство их – либо чудики, либо лентяи и неудачники, либоперсонажи с весьма сказочными представлениями о жизни. К последней категорииотносились особа в зеленом… и, кажется, я.

Опасения насчетмедлительности киношников оправдались: съемки начались только в одиннадцать.Бригадир отвела нас в другой павильон, переступив порог которого мы оказались вуютно меблированной гостиной какого‑то дома. Потом прошли немного влево иобнаружили себя в школьном классе! Миновали класс и увидели, что пришли вмагазин. За магазином оказался оригинально обставленный бар. Вот сюда‑тонам и надо было.

Режиссер велел намрассаживаться за столы и объяснил, что надо делать. Оказывается, задачеймассовки было изображать бурную жизнь, не издавая при этом ни звука. Намнадлежало открывать рты, активно жестикулировать, кивать головами, общаться софицианткой – но ни в коем случае не произносить ни слова, даже шепотом!

Поначалу это былодаже интересно. Я и Танька изо всех сил изображали разговор в то время, какартисты играли сцену встречи в нашем баре и беседовали по‑настоящему. Вперерывах между дублями я с интересом рассматривала громоздкие камеры,свисающие с потолка осветительные приборы, огромные волосатые микрофоны,закрепленные на палках, которые держали здоровенные мужики – ух и тяжело им,наверно! Рассматривала я, разумеется, и актеров. На фоне их, идеальнонаряженных, причесанных, загримированных и искрящихся талантом, даже самыесимпатичные из нас, массовщиков, выглядели серыми мышами. Кажется, артисты самиот себя были в восторге. Когда камера не работала, они наперебой красовались,рисовались, смешно переиначивали свои тексты и цитировали отрывки изклассических произведений на разные голоса.

– Вон тотсимпатичный! – заметила я насчет одного из актеров.

– А? Что?Где? – Танька завертела головой.

Артисты ее, какоказалось, совершенно не интересовали. Танька наблюдала за девицей,изображавшей официантку, и парнем, выступавшим в роли бармена, и отмечала, чтов их внешнем виде и поведении было не по правилам ресторана:

– Ой,лохматая какая! Волосы в еду нападают! Пирсинг – не положено! Ха, ногтинакрашены! Фу, бокалы за край взяла – кто ж из них пить теперь будет,облапанных!..

Кажется, у нееначиналась профессиональная деформация…

Прошел час,другой. Я уже успела съесть два чипса, которые мнимая официантка носила отодного стола к другому, и попить странной жидкости красного цвета, налитой вмой стакан – кажется, это была растворенная в воде смесь ароматизаторов икрасителей. Смотреть на актеров надоело. Они мне больше не нравились, равно каки вся эта история с унылыми съемками. Бар перестал казаться оформленныминтересно: стул был неудобным, стол качался, а выставленные за спиной буфетчиканапитки при детальном рассмотрении оказались не чем иным, как использованнойстеклотарой, либо заполненной странными жидкостями разнообразных цветов, либопустой. В моменты, когда надо было изображать разговор, мы с Танькой беззвучножаловались друг другу на утомительные съемки и жестами показывали, как нас вседостало. Режиссера это не беспокоило: главным для него было, чтобы мышевелились и не шумели.

В очередномперерыве между дублями, пока актеры повторяли слова, а специальные девушкипудрили с помощью общей кисточки их блестящие физиономии, подруга спросила, каку меня дела с Геной.

Дела, честносказать, были никак. В своем последнем письме я спросила у Ищенко, кто изгероев кино о вампирах нравится ему больше всего и почему он увлексядевчоночьим фильмом. В ответном послании Гена послал меня к черту. И что ему непонравилось?! Фильм‑то и правда девчачий, не так, что ли? Пораскинувмозгами, я решила не отвечать. Сначала обиделась и ждала, когда он образумитсяи принесет свои извинения, потом поняла, что извинений не будет, и обиделасьокончательно.

– Знаешь,Танька, странный он какой‑то! То вроде ласковый, кокетничает, то к чертямпосылает. Не поймешь его…

– Да мелкийон еще! – сказала Танька. – Маменькин сынок. Еще, небось, в игрушечкииграет. Ему еще нянька нужна, чтобы от маньяков оберегать.

– Да,избаловали его родители! – вздохнула я. – А как тут не избалуешься втакой семье?! Все‑таки сын олигарха! Яхты, виллы, машины, вечеринки созвездами с малых лет…

– У Ищенкоесть яхта?! – неожиданно изумилась подруга.