драматичное, чем противоречие между научным детерминистским способом мышления и телеологическим, более уместным в литературе и искусстве. Противоречие, вокруг которого незатухающая борьба шла на всем протяжении более чем векового кризиса психологической науки.

«…Надо нацело расстаться с недоразумением, будто психология идет по пути, уже проделанному биологией, и в конце пути просто примкнет к ней как часть ее. Думать так – значит не видеть, что между биологией человека и животных вклинилась социология и разорвала психологию на две части, так что Кант и отнес ее к двум областям» [Выготский, 1982, с. 377]. Напомним, что речь идет о том, что психология не должна существовать в качестве отдельной науки, но область ее должна быть разделена между биологией и социологией.

Из приводимой цитаты ясно, что Выготский видел драматическое значение психосоциальной проблемы в современной ему науке и занимал по отношению к этой проблеме совершенно определенную позицию, которая и позволила ему сформулировать свою культурно-историческую теорию психического развития.

Изменяем ли человек? Культура – это внешняя оболочка, прикрывающая некие общечеловеческие качества, или то, что только и делает человека человеком, придает животному качество человека?

Проблема наследственного и приобретенного, изменяемости и неизменности человеческой психики стала центром психологических исследований XX века как для теоретических школ, так и для практической психологии. Почти все важнейшие достижения психологии последнего столетия представляют собой варианты ее решения. Такова модель Фрейда, где четкое разделение и противопоставление биологического и социального является центральным моментом и представляет собой источник и причину развития и функционирования человеческой психики. Из неприятия представлений Фрейда об антагонизме биологического и социального вырастает неофрейдизм во всех его вариантах и затем гуманистическая психология, в контексте которых были предложены неантагонистические модели взаимоотношений биологического и социального. Нет нужды говорить, что для отечественной школы разработка биосоциальной проблемы была важнейшим и приоритетным направлением. Непосредственное и прямое отношение к проблеме биологического и социального в человеческой психике можно отметить практически во всех крупных разработках в области общей, возрастной, педагогической, дифференциальной, клинической психологии XX века.

Постановка проблемы ведущими школами психологии позволяет говорить об определенном социальном заказе, особенно ярко проявляющемся в системе постулатов, лежащих в основе теорий. Идеологическое значение проблемы было настолько велико и напряжение в этой области настолько сильно, что собственно конструктивное научное обсуждение проблемы изменяемости человека, соотношения в человеке врожденного и приобретенного в процессе социализации, практически прекратилось, в целом дискуссия между школами стала «затухать» и разработка психологической теории велась в рамках отдельных школ, теоретические разработки которых сопоставлялись почти исключительно в практических прикладных работах, эклектически. Таким образом, идеологическая связанность школ в отношении подхода к важнейшей теоретико-методологической проблеме XX века – биосоциальной – послужила важнейшим фактором раскола и так называемого кризиса психологии, продолжавшегося более чем столетие, в результате которого психология распалась на отдельные школы, разделенные принципиальными различиями и противоречиями в отношении теории, методологии, самого понимания предмета науки, фактически перестала существовать как единая наука.

В контексте современной тенденции к интеграции мировой науки, анализ представлений о биологическом и социальном в детерминации человеческой психики, имплицитно заложенных в основу важнейших психологических теорий, имеет высокую актуальность, так как объединение в структуре единой психологической науки достижений различных школ, долгое время развивавшихся относительно независимо друг от друга, не может быть полноценным без учета этих представлений как части общей «системы координат», определяющей предметное и понятийное пространство, в рамках которого различные теории могут быть соотнесены.

Актуальность биосоциальной проблематики на современном этапе развития мировой науки обусловлена не только тем, что эта проблематика пронизывает предметные области всех психологических направлений XX века и тем самым может служить базой для соотнесения теорий, но также и тем, что представления о биологическом и социальном в детерминации психики человека интенсивно разрабатываются в контексте новейших направлений в зарубежной психологии, которые сложились в последней трети двадцатого века и в настоящее время определяют передний край развития психологической теории, крайних и радикальных в отношении подхода к биосоциальной проблеме.

В зарубежной психологии на рубеже XX–XXI вв. сложились новейшие теоретические направления, в контексте которых человек рассматривается подчеркнуто односторонне, его биологическая сущность либо игнорируется, либо исчерпывает человека в целом. Эти направления сложились на стыках психологии с бурно развивающимися смежными науками, с одной стороны культурологией и лингвистикой, с другой – комплексом биологических наук, и сейчас во многом определяют передний край развития мировой психологической теории. Так, накануне XXVII Всемирного психологического конгресса 2000 г. журнал "European Psychologist" [Tele-interviews, 2000, p. 90–162] провел опрос среди 30 крупнейших психологов Европы. Их, в частности, просили назвать те новые тенденции в развитии психологической науки, которые, по их мнению, будут определяющими в XXI веке. Практически все в качестве важнейшей тенденции назвали влияние на развитие психологии достижений генетики и биологических наук в целом. На этом фоне не может не вызывать сожаления ослабление интереса отечественных психологов к естественнонаучному направлению, традиционно сильному в России и несомненно конкурентоспособному на мировом уровне.

2.4. Социобиология и эволюционная психология о биосоциальной природе человека

Высокая актуальность биосоциальной проблемы в начале XXI столетия определена достижениями биологических наук последних десятилетий XX века, прежде всего генетики, которые перевели проблему наследственности из области идеологизированных стереотипов и вероятностных рассуждений в область экспериментов и точных расчетов.

Важнейшее реформирующее значение для понимания биосоциальной природы личности человека имело открытие генетиками механизмов так называемого группового наследования во второй половине 70-х годов XX века. Тот факт, что носителем целостного комплекса генов является не отдельный индивид, но группа, связанная родственными узами, позволил объяснить как биологически целесообразные те виды поведения, которые традиционно противопоставлялись биологически обусловленному индивидному эгоистическому поведению, – различные проявления альтруизма и самопожертвования. В свете новых открытий стали понятными вещи, которые сам Дарвин объяснить не мог и считал парадоксальными, – случаи, достаточно распространенные в животном мире, когда индивиды воздерживаются от того, чтобы иметь собственное потомство, создавая взамен наилучшие условия для выращивания потомства своих сородичей. Так, необъяснимым для Дарвина было существование рабочих муравьев. Наличие генов, обеспечивающих проявления альтруизма, в сообществе несомненно биологически целесообразно и обеспечивает ему в целом лучшие условия для выживания, по сравнению с группами, члены которых не помогают друг другу.

В следствие этих открытий возникло новое направление науки – социобиология [Wilson, 1975]. Социобиология претендует на объяснение биологической целесообразностью всех видов общественного поведения животных и той или иной доли в социальном поведении человека. В крайних вариантах под логику биологической сообразности в борьбе за существование вида подводится все социальное поведение людей.

Так, Даукинс рассматривает индивида как своего рода машину, приспособление, создаваемое генами для выживания и распространения [Dawkins, 1976]. Вот как