Сам прогестерон на психику никак не влияет. Но зато он превращается в организме в аллопрегнанолон, и это вещество воздействует в мозге на рецепторы к гамма-амино-масляной кислоте. Эти рецепторы уже упоминались в главе про алкоголь и его успокаивающее действие. То же самое и здесь: продукты переработки прогестерона, как и алкоголь, как и бензодиазепиновые транквилизаторы, действуют на самую главную тормозную систему нашего мозга и оказывают колоссальный противотревожный эффект.

То есть пока в организме поддерживается высокий уровень прогестерона и его метаболитов, женщина как будто бы живет на успокоительных препаратах. Если бы их концентрация изменялась плавно, психика успевала бы адаптироваться к переменам, и существенного влияния на настроение не наблюдалось бы. Но перед менструацией (а также вокруг родов или аборта) уровень прогестерона падает резко, и в этой ситуации мозг вполне искренне убежден, что все плохо и жизнь не удалась. И даже если биологически подкованная женщина осознает, что падение прогестерона повышает тревожность, это ей не особенно помогает. Нормальная женщина в такие дни думает: «Муж меня не любит, дети уродились глупыми и злыми, работодатель меня еле терпит, да и я сама какая-то дура и уродина». Женщина-биолог думает: «Вот, мало того что муж — совершенно объективно! — меня не любит (и далее по тексту), так вдобавок ко всем неприятностям у меня еще и ПМС!»

Стакан, как всегда, не только наполовину пуст, но и наполовину полон. Да, падение уровня прогестерона наращивает тревожность, и это печально. Но, с другой стороны, высокий уровень прогестерона ее снижает, и вот это очень хорошо. Эксперименты на крысах подтверждают, что в поведенческих тестах, позволяющих оценить уровень стресса, беременные животные с их повышенным уровнем прогестерона ведут себя так же спокойно, как животные, получившие дозу синтетического прогестерона или дозу стандартных противотревожных препаратов — и намного более уравновешенно, чем обычные животные, не беременные и не получившие лекарств18.

Нервничать во время беременности очень-очень вредно. Гормоны стресса подавляют выработку половых гормонов у матери и могут проникать через плаценту и напрямую воздействовать на плод. В результате стресс может привести к выкидышу, порокам сердца, сниженному весу при рождении, задержкам в развитии ребенка и ряду других нарушений19. Это означает, что способность прогестерона к снижению тревожности — невероятно важное преимущество, которое должно было интенсивно поддерживаться естественным отбором, потому что оно позволяет женщинам при прочих равных рожать более здоровых детей.

Нервозность во время беременности передается плоду — почти в буквальном смысле!

Так что, если вы женщина и испытываете сильную тревожность во время ПМС, это означает, что именно ваша психика хорошо реагирует на присутствие прогестерона, что позволит более спокойно пережить беременность. А если вы мужчина и каждый месяц вам выносят мозг — относитесь к этому философски и поставьте себе в телефон напоминалку на соответствующие даты: «Она меня не ненавидит, ей просто так кажется». И пусть вас утешает мысль о том, что у вас с этой тревожной барышней могут быть прекрасные дети.

В научно-популярных текстах о взаимоотношениях полов почти всегда эксплуатируется концепция энергетического вклада в потомство1. Идея простая: самка производит крупные яйцеклетки, ее организм обеспечивает зародыша питательными веществами, ей приходится высиживать яйца или кормить детеныша молоком и вообще заботиться о нем, пока он не станет самостоятельным. Жизнь самца гораздо проще: от него, по большому счету, требуется только сперматозоид, а дальше не его проблемы. Соответственно, и цена ошибки, то есть выбора неправильного партнера, для самца на много порядков ниже, чем для самки. Из этого обычно делается следующий прикладной вывод: самец заинтересован в том, чтобы оплодотворить как можно больше самок, в то время как самка стремится зачать детенышей от партнера с самыми лучшими генами, а в случайных связях вовсе не заинтересована. Звучит прекрасно! Только вот не вполне соответствует объективной реальности.

Во-первых, стройную картину портит простой вопрос: с кем же, собственно, изменяют самцы, если каждая самка выбирает себе одного партнера и не разменивается на секс с кем попало? Гомосексуальное поведение, конечно, встречается у многих видов животных, но от однополых связей и потомства не бывает, так что они здесь ни при чем.

Распределение ролей между сперматозоидом и яйцеклеткой

Во-вторых, энергетический вклад самца в потомство тоже может быть вполне существенным. Для птиц совершенно типична ситуация, когда партнеры вместе строят гнездо, высиживают яйца и приносят еду. Для большин ства видов млекопитающих прямая забота самца о потомстве не характерна, но он может, например, охранять территорию — и заодно всех самок, которых удалось на эту территорию привлечь, и всех рожденных ими детенышей (если есть основания надеяться, что это его детеныши). А если самка стремится получить от самцов не только генетический материал, но и помощь в выращивании потомства, то кто сказал, что она обязательно будет ограничиваться одним партнером для решения обеих задач?

И наконец, прямые наблюдения за животными показывают, что самки не так уж стремятся к верности. У одних видов, например у шимпанзе или кошек, процветает открытый промискуитет. Другие, например гориллы или морские котики, формируют гаремы, в которых самец тратит массу сил на то, чтобы охранять своих самок и не подпускать к ним чужаков. Это, впрочем, не очень помогает: как установил в 2007 году зоолог Джо Хоффман из Кембриджского университета, всего лишь 23 % детенышей в гареме морского котика принадлежат ему самому2. Во всех остальных случаях самка уходит на расстояние до 35 м (значительное для тюленя на суше), чтобы спариться с кем-нибудь получше: все для фронта, все для победы, все для максимального генетического разнообразия популяции.

У моногамных видов, для которых характерна совместная забота о потомстве, самки намного чаще заводят детей от официального партнера, но все равно не ограничиваются им одним. Генетические исследования певчего воробья3 показали, что в результате внебрачных связей рождается примерно 28 % птенцов. Для людей общепринятой оценки нет, потому что результаты исследований резко различаются в зависимости от способа выбора испытуемых4. Если провести генетический анализ обычных семей, в которых мужья никогда не сомневались в своем отцовстве, то чужими окажутся примерно 2 % детей (разброс от 0,4 % в семьях религиозных евреев и до 11 % среди жителей города Мехико). А вот если включить в статистику те пары, которые сами инициировали процесс установления отцовства — например, чтобы решить вопрос об алиментах, — то выяснится, что от любовников рождены чуть ли не 30 % детей (в России, Англии и Финляндии всего по 15 %, зато в США и Италии — больше 40 %). Так что вывод простой и приятный: если вы не сомневаетесь, что ребенок ваш, значит, скорее всего, так и есть.