Самым “приметным” казнокрадом и одновременно наипервейшим поклонником роскоши в Петровскую эпоху был фаворит царя, “полудержавный властелин” Александр Данилович Меншиков (1673–1729). Знакомясь с его жизнью и судьбой, невольно подпадаешь под обаяние этой необыкновенно крупной исторической личности. Крупной – во всех своих проявлениях. Светлейший Римского и Российского государства князь и герцог Ижорский, рейхсмаршал и генералиссимус, тайный действительный советник, Военной коллегии президент, генерал-губернатор губернии Санкт-Петербургской, от флота вице-адмирал красного флага, кавалер Орденов св. апостола Андрея, Слона, Белого и Чёрного орлов (высшие ордена России, Дании, Польши и Пруссии) и св. Александра Невского, подполковник Преображенской лейб-гвардии и полковник над тремя полками, капитан-компании бомбардир – таков сухой перечень чинов, регалий и должностей Александра Меншикова.

На деле же он был самым заметным, талантливым среди сподвижников Петра, его левой “сердечной” рукой – отважным воином, блестящим организатором, крепким хозяйственником; человеком предприимчивым, напористым, трудолюбивым, творчески активным.

Сын царского конюха, продававший пироги на московских улицах, он через посредство адмирала Франца Якоба Лефорта стал лично известен царю, легко вписался в его свиту, приняв не только идеи Петра, но весь его образ жизни. Именно сердцем, а не страхом был привязан он к государю. Солдат, а затем и сержант Потешного Петровского войска, царский денщик – Александр был всегда рядом с монархом. В 1697–1698 гг. он сопровождает царя в составе Великого посольства, а по возвращении из Европы собственноручно рубит головы мятежным стрельцам, вместе с Петром I бреет бороды и обрезает ножницами старомодное платье дворянам, и сам наряжается в щегольской европейский костюм.

Задаётся и его военная карьера. Если в 1704 году, после взятия шведской крепости Ниеншанц он не без гордости подписывает письмо своей невесте Дарье Арсеньевой громким титулом – “Шлиссельбургский и Шлотбургский губернатор и кавалер”, то в 1709 году он уже и светлейший князь, и фельдмаршал. Все самые главные баталии петровских войн – Шлиссельбург, Нарва, Калиш, Батурин, Полтава, Переволочна – прошли при решающем участии Александра. Неоценимы заслуги светлейшего и в строительстве “парадиза” – Петербурга, о чём написал Николай Костомаров: “Новая столица обязана своим созданием столько же творческой мысли государя, сколько деятельности, сметливости и умению Меншикова”.

Занимался князь и предпринимательством, причём использовал свою власть весьма успешно. Основывал металлургические заводы в Карелии, организовывал кораблестроение на Ладоге – он был неутомим. Все эти свершения покажутся феноменальными, если учесть, что Александр Данилыч был совершенно неграмотным – он с трудом мог подписать своё имя. Какой же цепкой памятью надо было обладать, чтобы держать в голове столько многообразных сведений! Впрочем, неграмотность не помешала ему стать членом Лондонского Королевского научного общества, о чём свидетельствует соответствующий диплом от 25 октября 1714 года, завизированный самим сэром Исааком Ньютоном.

О роли светлейшего в жизни государства свидетельствовал английский посол Чарльз Уитворт: “В России ничто не делается без его согласия, хотя он, напротив, часто распоряжается без ведома царя, в полной уверенности, что его распоряжения будут утверждены”. Уверенность эта была обоснованна – монарх видел в Данилыче единомышленника. Достаточно указать на письма царя к Меншикову. Как только не называет его Пётр – “товарищ”, “май либсте камрат”, “май херцен кинд”!

Царь щедро одаривал своего фаворита. “И награждён был таким великим богатством, – говорил князь Борис Куракин, – что приходов своих земель имел по полтораста тысяч рублей, также и других трезоров великое множество имел, а именно: в каменьях считалось на полтора миллиона рублей…”. Кроме того, Меншиков был вторым после царя “душевладельцем” России.

Но Пётр баловал любимца не только вотчинами и крепостными. В 1706 году, после победы под Калишем, например, он подарил светлейшему драгоценную трость, изготовленную по собственному эскизу царя. Её золотой набалдашник был усыпан алмазами, “а между алмазами три места финифтных”; верх набалдашника был украшен крупным изумрудом. Подарки европейских венценосных особ отличались не меньшей изысканностью. Датский орден Слона украшали шесть крупных бриллиантов; а польский король Август II Сильный подарил князю саблю с золотым эфесом, усыпанным алмазами; прусский король – запонку с большим алмазом.

Однако Александра Данилыча отличали не только великие заслуги перед Отчизной, но и не менее великие… пороки. Ему были свойственны высокомерие, тщеславие, стяжательство, бахвальство (парадным ли камзолом, орденами, чинами или богатством). Подобные отнюдь не привлекательные черты Меншикова были непосредственно связаны с его неукротимой тягой к роскоши.

Несмотря на то, что награды сыпались на него, как из рога изобилия, Меншиков был ненасытен – он всё увеличивал и увеличивал своё состояние, не гнушаясь недозволенными средствами. Принимал взятки от просителей, грабил польскую шляхту, закрепощал малороссийских казаков, отнимал земли у граничивших с его имениями помещиков. Но главное – он запускал руки в государственную казну. Светлейший был, пожалуй, самым значительным казнокрадом в истории России; он был взяточником высшей пробы, поскольку брал дань с других лихоимцев и взяточников рангом пониже, преступления которых он покрывал…

Но обратимся к истокам. Приверженность к роскоши обнаружилась у Александра довольно рано. Уже в 1697–1698 годах Меншиков был настолько приближен к царю, что, выполняя обязанности казначея, расходовал деньги не только на него, но и на себя. Сохранился любопытный документ – запись издержек на различные покупки для царя и его фаворита. В 1702 году для Петра I были куплены два парика стоимостью 10 рублей, в то время как для Меншикова – восемь на 62 рубля. В 1705 году общие расходы царя и Меншикова на экипировку составили 1225 рублей. Пётр довольствовался 40 аршинами ивановского полотна на порты. Остальные деньги были израсходованы на покупку штофов, тафты, кисеи, кружев, сукна, предназначавшихся для Меншикова и его близких.

Зная приверженность светлейшего к капризам европейской моды, 6 марта 1711 года Пётр прислал ему “в презент кафтан здешнего сукна” и прибавил: “Дай Боже на здоровье носить”. А позже царица решила порадовать Александра Даниловича наимоднейшим камзолом, сшитым по её заказу. Свой подарок из Амстердама 1 мая 1717 года Екатерина сопроводила письмом: “Посылаю к Вашей светлости камзол новой моды, которая ныне недавно вышла. И таких камзолов только ещё четыре персоны имеют, а именно один у царского величества, другой у цесаря, третий у короля английского, а четвёртый Вы иметь будете”.

О том, сколь роскошны были модные наряды Меншикова, свидетельствует опись его гардероба. Здесь среди прочего числятся 147 рубах без манжетов и с кружевными манжетами из голландского полотна, 50 кружевных и кисейных галстуков, 55 пар кружевных и шёлковых чулок, 25 париков, огромное количество простыней, подушек, скатертей и т. д.