«Авторы всех материалов этого номера пишут об одном и том же», – подчеркивает специалист по городскому планированию, профессор Вания Секато в послесловии к специальному выпуску академического журнала Crime Prevention and Community Safety («Предупреждение преступности и общественная безопасность») 2017 г., вышедшему под заголовком «Виктимизация женщин и транспортная безопасность» (Women’s Victimisation and Safety in Transit). «Данные о правонарушениях и преступлениях против женщин, совершаемых на сексуальной почве в общественном транспорте (включая нескромные взгляды, непристойные прикосновения и предложения, тисканье, эксгибиционизм и даже изнасилования) сильно занижены», – подчеркивает она[236].

•••

Женщины не сообщают обо всем этом по разным причинам. Некоторые причины обусловлены социальными факторами (стыдом, боязнью общественного осуждения и обвинений в провокации насилия и клевете). Власти мало что могут с этим поделать. Изменения должны исходить от самого общества. Но многие женщины не сообщают о случаях сексуального насилия по, так сказать, техническим причинам, устранить которые куда проще.

Начать с того, что женщины часто точно не знают, «что считается сексуальным домогательством, и боятся реакции правоохранительных органов»[237]. Даже если они понимают, что происходит что-то нехорошее, они часто не знают, куда об этом сообщать[238]. Ни в одной стране мира нет четких инструкций для женщин, подвергшихся сексуальным домогательствам или насилию в общественном транспорте (хотя соответствующие органы, разумеется, давно разработали такие инструкции на случай обнаружения в транспорте подозрительных предметов). Отсутствие инструкций связано с отсутствием соответствующих процедур[239]. Поэтому возникает очередная проблема: через что проходят женщины, сообщившие о домогательствах.

В 2017 г. одна британка рассказала в Twitter о том, как пожаловалась водителю автобуса на мужчину, пристававшего к ней в салоне[240]. Водитель сначала спросил, что он, по ее мнению, должен делать, а затем прокомментировал ситуацию: «А что тут удивительного – ведь вы такая хорошенькая!» Похожая история случилась с другой женщиной 26 лет, ехавшей в делийском автобусе. «Было около девяти утра. Мужчина, стоявший позади меня, начал прижиматься ко мне самым непристойным образом. Я закричала, схватила парня за воротник и потребовала, чтобы водитель остановил автобус. Но меня попросили не задерживать движение – ведь другие пассажиры торопятся, – выйти из автобуса и решить проблему самостоятельно»[241].

Сара Хейворд, бывший член муниципального совета района Лондона, в котором я живу, не сообщила о случае домогательства из-за боязни увольнения. «Однажды, когда мне было примерно 22 года, в переполненном вагоне метро я вдруг почувствовала, что ко мне кто-то прижимается. Я не могу даже описать охватившее меня чувство ужаса и отвращения. Но я никому не рассказала об этом – ведь мне все равно не поверили бы. Люди решили бы, что мне просто показалось, что просто в поезде было много народа и пассажиры стояли впритык друг к другу». Парадокс в том, что инцидент могла спровоцировать именно давка в вагоне: имеющиеся у нас данные показывают, что максимальное количество случаев сексуальных домогательств приходится на часы пик[242]. По словам Сары Хейворд, она до сих пор старается «не ездить на метро в часы пик».

Отсутствие процедур реагирования на сообщения о сексуальных домогательствах создает проблемы и на авиатранспорте. В 2016 г. журнал Slate написал о некой Дане Т., задремавшей во время перелета из США в Германию. Она проснулась, почувствовав, как чья-то рука сильно сжимает ее грудь[243]. Рука принадлежала мужчине, сидевшему в соседнем кресле. Женщина вскочила и пожаловалась на мерзавца стюардессам, которые сначала попытались снова усадить ее в кресло, но потом все-таки предоставили ей другое место – в салоне бизнес-класса. Многие стюардессы явно ей сочувствовали, но не знали, что делать в такой ситуации. Когда самолет совершил посадку, мужчина спокойно покинул салон и отправился восвояси. Похожая история случилась в 2017 г.: стюардессы одной американской авиакомпании отказались пересадить на другое место женщину, заметившую, что сидящий рядом мужчина мастурбирует[244].

Первый шаг, который должны сделать руководители транспортной отрасли (преимущественно мужчины), – признать существование проблемы[245]. Когда Анастасиа Лукасиу-Сидерис решила выяснить, как транспортные агентства США решают проблему безопасности женщин в общественном транспорте, обнаружилась нехватка гендерных данных. Она раскопала только два документа аж 1990-х гг., но ни в одном из них не рассматривалась проблема именно женской безопасности. К тому же обе бумаги давно устарели, учитывая масштабные реформы в области безопасности на транспорте, инициированные после событий 11 сентября 2001 г. Был, правда, еще один, более свежий, документ 2005 г., но в нем речь шла главным образом о мерах, принимаемых американскими транспортными агентствами в связи с террористической угрозой, и «не рассматривались потребности женщин и соответствующие меры безопасности».

Поэтому Анастасиа Лукасиу-Сидерис решила самостоятельно опросить транспортные агентства. При этом она столкнулась с некоторым сопротивлением со стороны работников этой «мужской» отрасли. «Вы исходите из того, что в нашем мире женщины защищены хуже, чем мужчины», – заметил руководитель одного из агентств (мужчина). А руководитель службы охраны и безопасности другого агентства (тоже мужчина) заверил ее, что «проблемы безопасности не имеют гендерного измерения». Наглядной иллюстрацией того, к чему приводит нехватка гендерных данных, стала позиция еще одного руководителя службы охраны и безопасности (тоже мужчины, разумеется), который вообще отрицал необходимость гендерного подхода к транспортному планированию на основании того, что «статистические данные по нашей отрасли не подтверждают, что женщины подвергаются более серьезному риску, чем мужчины».