Еще десять шагов я проползла на чистом упрямстве, уже понимая, что это бесполезно.

Я не могла уйти от чудовища, заключенного в скале.

Всегда знала, что жалость — очень вредное чувство!

Выть и рычать зверь перестал, лишь когда я вернулась в пещеру. Не глядя на хёгга, я заползла в самый дальний угол и закрыла глаза. Прежде всего, чтобы не видеть драконью морду, возникшую рядом. К тому же, мне надо было подумать. Очевидно, что покинуть хёгга я не могу, совесть не позволит. А хёгг не может выбраться из пещеры, если не станет человеком. Задача, кажущаяся невыполнимой. Но выбор у меня лишь один. Если я хочу выжить, то должна помочь дракону. Проклятому чудовищу, сопящему над моей головой!

Игнорировать дышащего в лицо зверя и дальше оказалось невозможно, так что я открыла глаза и недовольно уставилась на очертания хёгга.

— Кажется, теперь можно не опасаться, что ты меня сожрешь, — проворчала я. — Хоть одна хорошая новость на сегодня!

И, поднявшись, пошла к выходу.

Хёгг слабо дернул крыльями и рыкнул.

— Куда, куда, — буркнула я. — На выход я иду! Как будто у меня есть варианты! Снега тебе принесу. Чудовище ненасытное!

Шипение стало мне ответом.

Остаток дня я таскала льдины, вскапывала сугробы и обкладывала снежным добром чудовище. Хёгг вяло поднимал крылья и не спускал с меня жуткого взгляда, но не двигался, позволяя мне выполнять эту странную работу. И даже исправно открывал серую клыкастую пасть, в которую я запихивала снежные комки. Устав, я подкрепилась и напилась талой воды.

На кусках жареного мяса жир замерз, и жевать его было противно. Стараясь не думать о горячем сладком чае, ароматных булочках и пышном омлете, я сунула в рот свой обед, с трудом прожевала.

— Гадость, — решила, проглотив. — Даже с голодухи — гадость! Вот вернусь в Варисфольд и попрошу Гудрета испечь мне десяток булочек. Нет, сотню!

Остатки мяса снова спрятала в мешок. Подумав, попыталась сунуть и дракону в пасть кусок мяса, но хёгг его выплюнул, обслюнявив.

— Ну вот, испортил еду, — разозлилась я. — Между прочим, у нас ее не так много! Не хочешь, как хочешь, вот тебе вкусная ледышка, кушай — не обляпайся!

Зверюга послушно проглотила кусок льда, а я фыркнула.

— У тебя очень странные гастрономические вкусы, если хочешь знать. Кстати, тебе надо дать имя. У человека оно есть, а у тебя? Может, Шипучка? Шипишь потому что… Не нравится? Ах, я знаю! Буду звать тебя Лёд! А что, меня вот величали Булочкой за пристрастие к выпечке, а ты лопаешь снег и ледышки. Лёд — прекрасное имя! Гораздо лучше этого Рагнвальда!

Хёгг ударил хвостом, и я сочла это за согласие.

А потом снова принялась за дело.

К вечеру изрядная часть снега, укрывающего площадку утеса, оказалась в пещере. А я свалилась без сил в углу, не чувствуя рук и ног.

Влажный нос ткнулся в мою коленку, и я вздрогнула, открыла глаза. Хёгг ворочался, лапами сгребая ко мне остывшие угли. На разгорающиеся оранжевые искорки дракон сердито рычал, но продолжал исправно нагребать кучу золы. А закончив, уставился на меня в ожидании.

— Спасибо, — неуверенно пробормотала я, не веря, что чудовище соорудило мне теплое гнездо.

Хёгг тихо фыркнул и отодвинулся подальше, туда, где моими усилиями теперь высилась гора снега. Я вяло подумала, что будет, если это добро к утру растает. Хотя в пещере теперь царил холод, кажется, даже камни покрылись морозным узором. Возможно, все дело в том, что снежный дракон обретает силу. …Глаза его видят сквозь толщу льда, отзываются ему хрусталь вершин, снега и ветра севера…

Я долго лежала, рассматривая каменную стену, по которой извивалось морозное кружево. Вспоминала свою жизнь дома, мечты, надежды. Немного Гудрета, но его лицо почему-то расплывалось перед мысленным взором. Вспоминает ли он свою затуманную невесту? Или уже нашел новую нареченную?

Беспокоилась о Бенгте. Хотя разум и утверждал, что не должна. Мне бы ощутить хоть подобие злорадства, мол, получил варвар по заслугам. Но вместо этого терзала тревога. Вздохнула, и хёгг издал тихий рокочущий звук. И почему мне послышалось в нем утешение?

— Дожилась, болтаю с огромной крылатой ящерицей и верю, что она меня понимает, — пробормотала я, закрывая глаза. — Так недалеко и до сумасшествия, милая Эннис. Хотя бабушка всегда уверяла, что я не от мира сего. Ох, видела бы она меня сейчас!

Я тихо рассмеялась, и хёгг снова ответил мягким рычанием. Изумительно, но это был совершенно не агрессивный звук, напротив! Он ласкал слух!

— А ты не так плох, Ледышка, — пробормотала я, улыбнувшись. — Для крылатой ящерицы-переростка, конечно. Пожалуй, я даже рада, что ты выжил.

Рокот-рычание снова прокатилось по пещере, и я закрыла глаза, засыпая.

Кто же знал, что эта ночь может стать для меня последней.

* * *

Горячие ладони прижали меня спиной к каменному телу, прогоняя холод. Я повернула голову и вздохнула. Конечно, это был не добрый пекарь из Варисфольда. А незнакомец, непонятно почему являющийся мне, стоит заснуть! И кажется, сегодня этот варвар был настроен решительно!

Властно положив ладонь на губы, ильх закрыл мне рот, чтобы молчала. И так же по-хозяйски подтолкнул, заставляя… встать на колени? Я охнула, пытаясь повернуться. И тут же варвар перехватил меня поперек живота, поглаживая бедра. Я поморгала, соображая. Нет, я, конечно, понимаю, что присниться может всякое, мало ли на что способно воображение, ошалевшее от всех моих испытаний, но это уже слишком! Я не согласна!

Возмущенно брыкнула ногой, отталкивая ильха.

В ответ дикарь рассмеялся! Просто рассмеялся, словно наша забавная игра его развлекала! Я брыкнула сильнее, уже всерьез выворачиваясь из стального захвата. Однако, какой же реальный этот сон! Или, может, совсем не сон? Я снова ощущала и жар чужих ладоней, и мощь мужского тела и легкое дыхание незнакомца на своем виске, когда ильх прижал меня к полу. Просто прижал, гад такой!

Хотя я ведь просто могу произнести слово! И сон развеется, как уже происходило раньше!

— А ну пусти меня, варвар! — завопила я.

Захват стал сильнее, а незнакомец не испарился.

— Не в этом раз, Темная Дева, — чуть хрипло произнес мужчина. — Хватит дразнить, мне надоело.

От изумления я застыла, зато ильх времени зря не терял и в ступор, как я, не впадал. Споро подтянул мои бедра, откинул подол платья и погладил оголившиеся ягодицы. Я шокировано взвыла, уже не сомневаясь, что мне не снится. Не могла я все это придумать!

— Руки убери!

— Т-ш-ш, — ильх без усилий прижал меня к себе, лишая возможности сопротивляться. И снова погладил бока — как будто успокаивал норовистую лошадь! — Нельзя отказываться от подарков перворожденных, — с легким сожалением произнес он. Так произнес, словно своим присутствием одолжение мне делал! Да чтоб он провалился!