Юхан Сверд дал нашему замыслу самую положительную оценку. Мало того: правительство спонсировало проект дополнительными ассигнованиями Институту питания. Провожая наших детей в мир, мы ни о чем так не мечтаем, как дать им все предпосылки для счастливой жизни. Наш метод можно назвать хирургической вакциной против ожирения, и он позволит избавить от проклятия целое поколение. Мы придаем ценность человеческой жизни. Даже не придаем, а возвращаем то, что предусмотрено природой. Можно ли вообразить лучший дар ребенку?”

Глория скомкала газетный лист и простонала от жалости и отвращения. Круглые розовые щечки, трогательный лепет маленького ротика, еще не способного произносить слова…

В прошлом году они начали оперировать подростков. Этой зимой она слышала, что ученикам начальных классов производят липосакцию по направлению школы. Но грудные дети? Операция ушивания желудка у новорожденных? От Юхана Сверда можно ждать что угодно, но это переходит все границы.

Небо совсем потемнело и вдруг раскололось долгим рокочущим громом, завершившимся оглушительным взрывом. Молнию она не заметила.

– О Боже, Боже… – взмолилась Глория, еще не сформулировав молитву.

Не-по-сти-жи-мо… Охваченные паникой родители тащат детей в операционную, дабы “обеспечить детям полноценную жизнь”, – это более или менее понятно. Годы агрессивной пропаганды сделали свое дело. Массовый психоз. Но врачи? Неужели врачи готовы пойти на такое? Люди, давшие клятву Гиппократа? Неужели забыли главную заповедь: noli nocere? Не навреди?

Ценность человеческой жизни, вспомнила она выражение из газеты.

Подошла к окну, посмотрела на беспорядочно колышущиеся мокрые зонты. После посещения поликлиники она ни разу не выходила из дома.

Даже вспоминать не хочется. Медсестра с наигранной симпатией и наигранным пониманием. Вы же сами все знаете. Довольно долго заносила данные Глории в компьютер, ряды цифр занимали по нескольку строк. Вручила брошюры – те же самые или похожие на те, что ей дал нутриционист при увольнении. Адреса клиник, выполняющих операции бандажирования и шунтирования желудка. Карманные калькуляторы калорийности продуктов.

Другая медсестра, отвечающая, очевидно, за самую важную процедуру – процедуру взвешивания, уставилась на дисплей компьютера и подняла глаза.

– Глория Эстер? Писательница Глория Эстер?

Глории захотелось провалиться под землю. Уже сама вынужденная процедура контроля и взвешивания была достаточно унизительной, но при этом еще и быть узнанной – в сто раз хуже.

Глория отложила газету. Зачем она это читает? Она же дала себе слово не прикасаться к прессе, пока Юхан Сверд не купит билет в Нью-Йорк и не поклянется никогда больше не возвращаться. Наклонная плоскость… – кричали агитаторы во время предвыборной кампании. Швеция катится по наклонной плоскости.

Наклонная плоскость за пару-тройку лет превратилась в обрыв. Заслуга Партии Здоровья. Единственный выход – притворяться, что ее не существует.

Иногда заходит Биби, это самые лучшие дни. Они играют в покер или слушают старые записи Rolling Stones, пока не подкрадывается иллюзия, что мир за окном исчез. Пекут бисквиты, пьют красное вино до рассвета. Биби опять начала курить.

Что за разница? Конец света – вот он. Он уже тут.

Иногда Глория с ней соглашалась. И правда, что за разница? Иллюзию разрушали хлопнувшаяся на пол утренняя газета или встретившийся на лестнице злобный сосед. Игнорировать действительность не получится, как ни старайся.

Комнату осветила двойная вспышка молнии, и почти сразу резкий, шипящий удар грома. Глория вздрогнула. Гроза совсем рядом.

Какое счастье, что у нее нет детей. Малин… Не одна Малин, таких много. Биби рассказала о дочке подруги, та зациклилась на похудении и принимала убивающие аппетит препараты, пока не дошла до того, что не смогла встать. Осложнения следуют одно за другим, врачи не знают, что предпринять. Сейчас она весит сорок килограммов, и никто не может сказать, выживет или нет.

Но об этом молчат. Когда ученые доказали, что полные люди живут в среднем дольше, чем худые, началась настоящая истерика. Диабет! Сердечно-сосудистые катастрофы! Ни в коем случае! Понятно – куда легче иметь дело с изможденным, легко управляемым населением. Куда подевались левые революции, о которых так мечтало, и не только мечтало – за которые сражалось ее поколение? У нынешнего поколения нет сил, чтобы за что-то сражаться. Они добровольно отправляются на кладбище, морги переполнены иссохшими трупами женщин. Юхан Сверд и вообразить себе не мог таких послушных подданных.

И она не лучше. Молчит. Нет, не совсем, все же пытается писать, но не глупость ли надеяться, что кто-то это опубликует? Единственное, что продается, – диетические библии и брошюры “Помоги себе сам”. Как-то она прочитала про забавную группку в Калифорнии, нечто вроде секты. Они не считают лишний вес недостатком и живут припеваючи. Какой шум поднялся! На сектантов посыпались письма с угрозами, а в Швеции запретили все интервью с этими людьми: “Кем надо быть, чтобы пропагандировать нездоровый образ жизни?”

Если открыто заявить, что именно неумеренное голодание и есть корень зла, тут же обрушится водопад помоев. Врачи, добровольцы, “стражи здоровья” сотрут в порошок. И боже упаси употребить слово “толерантность” – оно стало неприличным, как и у всех фашистов.

Надо протестовать, но как? Еще десять лет назад она была бы в первых рядах протестующих. Выкрикивала бы лозунги, лезла на баррикады. А сейчас отводит глаза, когда посыльные приносят пакеты с едой.

Пошла в спальню и переоделась. Порой, не в силах преодолеть парализующую волю апатию, она бродит в пижаме до середины дня. Пора с этим кончать. Надела голубую шелковую блузку и посмотрела в зеркало.

Наверное, стоит сходить к парикмахеру.

“МЫ НЕ ПРИЗНАЕМ КОМПРОМИССОВ” – СТАТС-МИНИСТР О СВОИХ РЕШИТЕЛЬНЫХ МЕРАХ

СВЕРД ИГРАЕТ МУСКУЛАМИ В КОПЕНГАГЕНЕ

“САМЫЙ ЯРКИЙ ПОЛИТИК” – ЭТОТ ТИТУЛ ПРИСВОЕН СТАТС-МИНИСТРУ ШВЕЦИИ

Доска объявлений в конторе Юхана вспухла от газетных вырезок. В начале его правления похвалы и критика шли бок о бок, сейчас остались только восторги. Иногда он задумывался – уж не отбирают ли для него исключительно хвалебные материалы?

– Они вас любят, Юхан, – пожал плечами секретарь. – Что с этим сделаешь?

Начал листать папки. На самом верху – статистика. Среди детей процент ожиревших уменьшился, но далеко не так достоверно, как ожидалось. Последние данные: ЖМК у более чем полумиллиона шведов по-прежнему выше установленной нормы. Лучше, чем было, да, но у тех, чья квота выходит за рамки, показатели стали хуже.

Юхан глазам не поверил. Похоже, они не просто не худеют. Они жиреют.

Проверил кривые на диаграмме. Как это возможно? Результаты за неделю удручающие. Ввели чувствительный налог на сахар – потребление снизилось на два процента. Жалкие два процента. Выглядит так, что кто-то, далеко не все, но кто-то отказал себе в банке мармелада на месяц. Налоги на процент жирности немного повлияли на покупательские привычки, но без учета приграничной торговли. Если и ее брать в расчет, шведы жрут жирное еще больше.