— Да что же тебе неймется! Я ничего такого не делал, дай отдохнуть нормально. Не снись мне больше.

И попытался уснуть, рассудив, что этого хватит.

Крепкая такая оплеуха заставила открыть глаза и встряхнулся. Во сне больно не бывает! Или бывает? Блин, походу, нифига не сон.

Я с непониманием осмотрелся вокруг. Прямо передо мной стоял царь с красной мордой, было видно, что он очень зол. Вокруг толпились разнаряженные люди. На кровати, чуть в стороне, сжавшись в комочки и закутавшись в одеяла, сидели две красивые девчонки, с любопытством и без страха наблюдая за происходящим. Чуть сбоку от царя Меншиков с любопытством рассматривал содержимое бочонка с чачей и прикольно подводил усами, принюхиваясь. Эта картина заставила непроизвольно улыбнуться.

Царь, и так красный и злой, аж задохнулся от этой моей улыбки, но ничего не стал предпринимать.

— Ты почему честь мундира позоришь? — спросил он.

Я непроизвольно икнул и попытался ответить, но пересохшее горло позволило сказать только одно слово:

— Нет

И после этого опять икнул. Царь как-то странно на меня посмотрел, а Меншиков, на секунду оторвав умиленный взгляд от боченка спросил:

— Чего нет, собака ты бешеная?

У меня, после того как с трудом сглотнул застрявший в горле комок, получилось ответить:

— Мундира нет…

И после паузы зачем-то добавил, в очередной раз икнув:

— Совсем.

На секунду воцарилось молчание, а потом, казалось, весь воздух вздрогнул от хохота. Ржали все здесь собравшиеся, как в последний раз. А я стоял и нихрена не понимал, только продолжал время от времени икать и пытаться думать. Вот последнее вообще не получалось — гудящая голова думала только о том, как бы урвать хоть глоточек воды. А народ вокруг не унимался, и глядя на моё серьёзное непонимающее лицо, ещё больше хохотал. Наконец, когда немного успокоились, царь сказал:

— До вечера роспись, и ко мне на доклад. Больше не пей.

После чего повернулся к выходу, указав перед этим пальцем Меншикову на бочонок с чачей. Тот, понятно, подхватил напиток и пошёл на выход вслед за царём. Ввита потянулась за ними.

Когда комнату покинули все, за исключением двух девчонок, я наконец-то смог утолить жажду. Мне от выпитой воды изрядно похорошело, и я совсем уже другими глазами осмотрелся вокруг. Почему-то взгляд, после того как добрался до девчонок, дальше осматривать ничего не захотел, а тело само по себе, без участия в этом мозга, сдвинулось к кровати.

Несмотря на то что больше не пил, чуть не забыл о назначенной мне аудиенции — слегка увлекся происходящим в кровати. Поэтому ближе к вечеру пришлось спешить. Ведь предстояло ещё выяснить, где царь и как к нему попасть.

Оказалось, что зря я переживал — он остановился в этом же заведении. Походу, ему плевать на мнение окружающих, и для него бордель ничем не хуже других мест для нормальной жизни. Нет, так-то я с ним согласен, но ведь нормы и правила говорят другое… Или нет? Так вот размышляя, я в сопровождении Прохора, которого обнаружил, как только покинул комнату, спустился со второго этажа в довольно обширный холл. Там стояло несколько сдвинутых столов, за которыми пьянствовал народ. Вельможи вперемешку сидели со смутно знакомыми дамами, а возглавлял это безобразие царь собственной персоной. Когда он обратил на меня внимание, то махнул рукой, подзывая поближе, и дал знак одному из присутствующих здесь слуг подать стул.

Собственно, как и ожидалось, разговор начался с наезда.

— Вот скажи мне, — вкрадчивым голосом начал говорить царь, — я тебя зачем сюда отправил?

Не я успел ответить, как он продолжил:

— Почему ты не прибыл в Роттердам вместе со всеми и где пропадал два года?

Пришлось мне пересказывать все свои мытарства и приключения. Естественно, все преподносил так, как мне нужно, а не так, как было на самом деле. Под конец рассказа положил перед ним на стол документы, подтверждающие мои слова. Благо, что Прохор так и таскает за мной подобие кожаной папки с бумагами. Было видно, что царю рассказ понравился, но он все равно чем-то не доволен. Что и подтвердило его следующая фраза.

— Ты почему весь напиток продал здесь, а не привез на родину? Или, может, в торгаши решил податься?

Вот где собака порылась. Походу, они не смогли здесь купить наделавшую шороху чачу, вот царь и обиделся, что я якобы проигнорировал его персону. Блин, да откуда бы я мог знать о его прибытии? Пришлось выкручиваться и говорить полуправду, мол, так и хотел сделать и даже по началу отказывался продавать все здесь. Но из-за подлого капитана пошел на этот шаг, чтобы выкупить корабль.

В принципе, версия не хуже других и легко проверяемая. Любой из команды подтвердит все мной сказанное без проблем. Слова о корабле, заставили царя встрепенуться — ему срочно захотелось осмотреть трофей лично. Пришлось тащиться на судно и там несколько часов показывать и рассказывать, как все устроено и почему.

Остатки чачи у меня реквизировали самым наглым образом. А когда с дуру похвалился, что все четыре оставшиеся в живых холопа, по сути, — готовые капитаны кораблей, то лишился ещё и своих людей. С трудом отстоял только Прохора, и то, потому что этот хитрец состроил настолько простецкую рожу, что даже царь поверил.

Отметился во время этой экскурсии и Васька со своей зазнобой. Он, когда когда мы сели перекусить и продегустировать отобранный у меня напиток, притащил и положил перед царём здоровенную крысу — типа, ешь давай. Царь до такой степени опешил, что мне его где-то даже жалко стало. Хорошо хоть отреагировал с юмором и начал шутейски благодарить кота, а то даже не знаю, чем бы эта выходка закончилась. Васькина зазноба мышь не донесла — я вовремя заметил её попытку и успел шугануть. Вот такие меня окружают тролли-шутники.

Ночевать вся эта толпа ушла обратно в бордель, а мы с Прохором остались на корабле одни, как неприкаянные. Надо мне завтра срочно заняться набором команды. Не дело это, когда судно останется, без присмотра, стоит мне отойти. Долго не мог уснуть, пытаясь проанализировать все произошедшее. Голова работать отказывалась напрочь, поэтому ни чего из этой затеи не получилось. Так и уснул.

Утром меня разбудила непонятная движуха.

Оказывается, царь прислал два десятка человек для пополнения экипажа и приказал в очередной раз прибыть к нему для получения указаний. Вообще охренеть можно! Как-то слишком все быстро происходит, для неторопливого-то века. Пришлось собираться и идти — деваться-то некуда.

На аудиенции меня ошарашили и, можно сказать, прибили к полу.

Во-первых, я теперь