— Я живую воду принесла. 400 миллилитров. Вот.

Губы Кондрата Тарасовича исказила грустная усмешка.

— Вот, значит, какую цену назначил тебе Речной царь. Дивные, чудесные косы… Жалко, наверное?

— Жалко, — не стала скрывать Ася.

— Ты еще дешево отделалась. Мне пришлось заплатить гораздо дороже!

— Вам?!

Кондрат Тарасович грустно улыбнулся, взял со стола стеклянный шар с водой внутри, стал перекатывать его из руки в руку.

— Милая девочка, — вздохнул он тяжело. — Думаешь, я всегда был тем, кто я есть сейчас? Когда-то… давно… я был простым человеком. Правда, очень веселым. Лучшей наградой для меня было общение с людьми, самыми разными, лишь бы они были интересными собеседниками. Сколько друзей у меня было! Я всегда легко знакомился, и дом мой всегда был полон гостей, приятелей, товарищей… Вот Речной царь и забрал мою общительность, мое умение знакомиться, мою веселость.

— Но ведь вы спасли кого-то?

— Да, спас. Сначала гнома, на него села лягушка.

— Вы знакомы с гномами? — еще больше удивилась Ася.

— Был знаком… Дружил, когда был мальчишкой. Вот еще мальчишкой и спас Захара. На него лягушка села.

— А сейчас почему не дружите? — тревожно спросила Ася. Она помнила, с каким страхом гномы говорили о Грозовом Человеке.

Тяжело вздохнул Грозовой Человек Кондрат Тарасович, отвернулся к окну, а когда заговорил, то очень удивил Асю: голос его был нежный, ласковый, как самый первый дождь.

— Она была самой прекрасной девушкой на свете. Я сразу это понял, как только увидел ее. Я, не задумываясь, отдал бы за нее свою жизнь. Впрочем… так и получилось. Она заболела, очень тяжело, какой-то неизлечимой болезнью с названием — и не выговоришь. Ее родные сбились с ног, приглашали со всего света лучших врачей, возили ее на воды. Но все было бесполезно. Знаешь, она просто таяла, угасала, тихо так, медленно. И однажды я встретил одного старика. Смешной такой старик, ходил по домам, собирал старые ненужные книги. Сейчас-то я понимаю, что он был волшебником, Великим Целителем, но тогда мы просто подружились, потому что меня привлекали необычные люди. Он жил у меня несколько дней. И за это время узнал о моей беде.

Однажды он исчез, неожиданно, как и полагается волшебнику. А на столе оставил книгу рецептов абсолютно на все случаи жизни: от сглаза и зависти, от чахотки и переломов. Из книги я узнал, что все, что мне нужно, это кусок золота, лунный зайчик да живая вода. Продал дом, поймал лунного зайчика и отправился за живой водой. Речной царь дал мне ее, эту воду, 325 миллилитров, строго по рецепту. Даже помог все ингредиенты смешать. Но взамен… взамен я должен был всю жизнь прожить в одиночестве. Он взял мою общительность, дар нравиться людям. Теперь я должен был запереть себя в доме на горе, жить отшельником, ни с кем не разговаривать, никого не любить. Нет, любить, конечно, мне никто не может запретить, но только так, как можно любить звезду или солнце. Даже домашнее животное я не мог завести.

— А та девушка… она выздоровела?

— Да. Мне сказали, что да.

— Она тоже любила вас?

— Не знаю… Не успел узнать.

— И вы стали Грозовым Человеком?

— Да. Жил вот здесь, читал от скуки, играл с шаровыми молниями, научился притягивать грозу. Теперь я сильнее Речного царя, его чары надо мною больше не властны.

— Так что же вы сидите?! — возмутилась Ася. — Разыщите ее! Может быть, она до сих пор вас ждет!

Грозовой Человек невесело рассмеялся.

— Что ты, милая! С тех пор прошло 232 года 4 месяца, 17 дней… Вместе с одиночеством мне было подарено бессмертие. Право, Речной царь расщедрился в тот раз.

Асины глаза давно уже были на мокром месте. Она погладила Кондрата Тарасовича по руке, чтобы хоть как-то утешить. Он вдруг показался ей похожим на ее дедушку, который ворчит всегда, но только так, по привычке, а на самом деле очень добрый. Грозовой Человек замер от Асиного прикосновения и боялся пошевелиться. Потом встряхнулся, криво улыбнулся и взял из Асиных рук бутыль с водой.

— Иди. У тебя еще очень много дел.

Весь день Асе было грустно. Так грустно, что хотелось убежать куда-нибудь, спрятаться от всех и погрустить вволю. Ей казалось, что она очень мало делает для Колькиного спасения. Подумаешь, косы! Ася отправилась в заброшенный сад. Все равно разведать надо, а искать ее там точно никто не будет. А то все девчонки в отряде будто сговорились ее опекать! Около изолятора Асю окликнули. Ее догонял Азат.

— Ты к Кольке? — спросил он. — Я тоже.

— К нему же не пускают…

— Ха! Меня давно пускают! — гордо сказал Азат. — Ну, сама посуди: скучно же ему там. А я такую игру придумал… Хочешь посмотреть?

И Азат развернул сложенный вчетверо лист ватмана, который нес под мышкой. Это была обычная игра-путешествие, где надо бросать кубики с точками и ходить по клеточкам. Только Азат ее сам нарисовал. Извилистая река текла среди зеленых берегов и впадала в море.

— Пока по реке плывешь, всякие препятствия встречаются, опасности… тут вот пираты, видишь? Тут лес горит, надо помочь, тут перекаты, а здесь, на острове, клад зарыт. А по пути нужно еще денег заработать, чтобы маяк починить. Вот…

Лодочки Азат сделал из скорлупы грецкого ореха, мачту — из спички, парус — из цветной бумаги.

— С красным парусом — Колькина, с синим — моя. Ася! Хочешь, я тебе тоже сделаю, вместе играть будем?

Глаза у Азата были внимательные, тревожные. И Ася, покусав губу, сказала о том, что ее мучило:

— Колька, наверное, не захочет, чтобы я с вами играла.

— Захочет! — обрадовался Азат. — Я сделаю тебе желтую лодку, хочешь? Пойдем прямо сейчас, а? Моей поиграешь…

Ася попятилась.

— Азат… А как вы играете? Колька, он разве… ну…

Азат сразу потускнел, отвел глаза в сторону, сказал:

— Ну, как играем… Я за него кубик бросаю, за него лодку двигаю. Он смотрит.

Азат медленно, скучно как-то, свернул карту, убрал в карман кубики и две лодочки — синюю и красную.

— Азат… Я поиграю с вами… потом… Мне очень в заброшенный сад надо!

— Куда?! — оторопело закричал ей вслед Азат, но Ася не ответила.

Заброшенный сад, окруженный низким забором, местами поваленным, местами сгнившим и растасканным на дрова, сурово встретил Асю. За столько лет одиночества он отвык от людей и не любил непрошеных гостей.

Ася перешагнула через забор и сразу обожглась о крапиву. Крапива стояла стеной, в Асин рост. Она переплеталась завитыми усами, макушками упиралась в нижние ветки яблонь. Когда они приходили сюда с Колькой, сад не показался ей настолько враждебным. Наверное, Колька, перелезая через забор, прошептал какое-то заклинание.