Я мечтательно улыбнулась. Документы на развод поданы, а буквально вчера позвонила Аня и сказала, что нашла для меня работу администратором в ресторане, недалеко от квартиры, где я теперь обитаю. Зарплата более чем хорошая, персонал адекватный. Мечта, а не работа!

Номер, как и написала в записке, сменила. И хоть с момента моего ухода прошло уже две недели, мне было страшно. Я боялась, что Лёша найдёт меня, как-то вычислит, начнёт донимать. Нет, в этом случае я была готова на всё, вплоть до написания заявления в полицию, но… хотелось развестись тихо и спокойно. Чтобы никаких скандалов, истерик, деления имущества. Я ни на что не претендую — он спокойно ставит подпись.

Идеально, но не о Лёше. Я знала, что он будет упираться до последнего, проклинать меня, на чём свет стоит, поднимет на ноги всех моих и своих родственников, даже дальних. В общем, сделает всё, чтобы смешать меня с грязью. Расскажет о том, какая я дрянь, а он хороший, оповестит о регулярных изменах, сообщит, как пахал сутками, пока я, неблагодарная, даже супа нормально сварить не могла.

Откуда я всё это знаю? Опыт развода у нас уже был. Три года назад я не выдержала его пьянок, и так же, как и сейчас, собрала вещи и ушла, правда, к маме. Какой же неблагодарной скотиной я, оказывается, была. В то время столько нового о себе узнала. И то, что я тварь последняя, и то, что никогда его не любила, трахалась направо и налево, изменяла, как могла и с кем попало, всю зарплату тратила на шмотки и косметику. Я когда это узнала, была в глубоком шоке, но Лёша быстро исправился. Носил цветы, дарил подарки, ухаживал. Всё, как в то время, когда мы встречались: романтично и впечатляюще.

Благодаря его настойчивости и постоянной гундёжке со стороны мое мамы, которая считала, что у меня идеальный муж, я вернулась обратно. Вначале и не жалела. Всё было хорошо. Потом всё возвратилось на круги своя: и пьянки, и гулянки, а в довесок добавились оскорбления и обвинения. Когда уходила впервые, хотела его проучить, но знала, что вернусь, а сейчас… я ушла для себя. Сбежала, чтобы начать новую жизнь, перевернуть страницу под названием Лёша и… наконец-то вдохнуть спокойно.

Вздрогнула, когда в дверь позвонили. Медленно подошла и посмотрела в глазок: Аня. Выдохнула и открыла дверь.

— Привет, — подруга буквально влетела в коридор, вручила мне пакеты и принялась снимать сапоги.

— Привет. Это что? — подняла пакеты вверх, трухнула ими и в одном услышала звон. Ну, поняяяятнооо!

— Как это, что? — Аня искренне удивилась. — Ты, дорогая, послала меня три года назад. О тебе ни слуху, ни духу, а теперь вот ты появляешься и что же? — вижу, как она приподнимает одну бровь. — Ты просишь помочь, я всё делаю, как ты просишь и что, мы даже не выпьем? Нееетт, родная, так дело не пойдёт! — уверенно заявляет она и идёт на кухню.

Я семеню следом и понимаю, что невероятно довольна её приходу. Кто, как не она, меня поддержит, поможет и вселит уверенность? Вот, послушала бы её три года назад, так бы и не жили с Лёшей, а сейчас… а, что и говорить! Дура!

Прошла на кухню следом за Аней. Подруга аккуратно достала из пакета три бутылки вина — нет, она точно рехнулась! — кто же пить столько будет? Вижу, как она берёт другой пакет, вываливает оттуда коробку конфет, сыр, суши, пиццу. Поворачивается ко мне и выдаёт:

— Ну, и чего стоим? Доставай бокалы, тарелки, сервируй стол, будем обмывать наше примирение.

Поддаюсь порыву и обнимаю Аню.

— Прости меня, что я перестала с тобой общаться.

— Ой, всё, Вика. Дура ты была, а на таких не обижаются, — весело отвечает Аня, обнимая меня в ответ. — Ну, всё. Давай будем отмечать.

Мы допивали уже вторую бутылку вина, когда Аня выпалила:

— Хватит! Ты мне скажешь, а ещё лучше покажешь, кто тот самый мужчина, который открыл тебе глаза на твоего удода?

— Я не… я сама так решила, — уверенно заявляю я.

— Да, конечно! Сама она решила! Вспомни, сколько раз я тебе говорила, что он лось, недоумок и недостоин тебя. И что? Ты меня послала! Мы дружили с самого садика, больше двадцати лет, а ради этого гамадрила, ты меня послала! МЕНЯЯЯ!!! Не могла ты сама до этого допереть, — уверенно заявляет она. — Ты же жила, как рабыня, утром на работу, вечером домой, а отношение этого его… бррр, — заметила, что её передёрнуло, будто от холода.

Понимала, что она права. Я не из тех, кто осознаёт сам. Мне нужно носом и больно, тогда я понимаю. Говорить с Аней об Артуре не хотела. Не потому, что было нечего рассказать, о нём таки было что говорить, но… я не хотела. Я не знала, кто мы друг другу. Вероятно, никто. Он получил, что хотел, я открыла глаза на свою семейную жизнь, мы провели вместе незабываемую ночь. Мы ничем друг другу не обязаны, но я вспоминала о нём. Наверное, даже слишком часто…

— Ооо, — протянула Аня, — понятно!

— Что такое?

— Ты себя в зеркало видела, Данилова? Глазки горят, щёчки краснеют, — хихикнула подруга.

— Ой, всё, — махнула рукой, но так и застыла, услышав звонок в дверь.

Бросила взгляд на телефон, нажала на кнопку: «почти два часа ночи». Внутри всё похолодело от мысли, что это может быть Лёша.

— Ты кого-то ждёшь? — неожиданно спросила Аня, так что я аж подпрыгнула.

— Н-н-н-ееет, — тихо проблеяла, чувствуя, как по телу пробегает озноб, а на глаза наворачиваются слёзы.

— Ты чего? — замечает моё состояние подруга.

— А вдруг это… — голос срывается, я сглатываю застрявший ком и произношу: — Лёша.

— Успокойся. В подъезде горит свет, в двери глазок.

Я вдыхаю и выдыхаю, а тем временем звонок становится настойчивей. На ватных ногах иду к двери. Меня потряхивает от страха и неизвестности. Я медленно подхожу и заглядываю в глазок. Выдыхаю и прислоняюсь лбом к двери, щёлкая защёлкой и поворачивая ключ, чтобы открыть. Впускаю Артура в квартиру. Он не успевает войти, но сразу же подхватывает меня под ягодицы и поднимает на руки, одной ногой толкая дверь. Утыкается носом мне в шею и шепчет:

— Я соскучился, — обжигает поцелуем мочку уха.

Опускает меня на пол, смотрит мне в глаза, прижимается лбом к моей голове и проводит губами по моим губам, обжигая и дразня.

Я впервые не знаю, как себя вести, его лицо в опасной близости, но он не целует и вообще не предпринимает никаких попыток сблизиться. Не знаю, сколько мы так стоим, но нас прерывает Аня:

— Ох, йо, — всё, что она может выдавить, застав меня с незнакомым ей парнем.

Я немного отстраняюсь, но Артур не отпускает далеко, по-хозяйски размещая руку на моей талии. Повисла гнетущая тишина. Кажется, я даже слышу, как по трубам течёт вода. Первой приходит в себя Аня. Она молча идёт на кухню, выходит оттуда уже с сумочкой и выдаёт:

— Я уже ухожу, — быстренько надевает сапоги и только тут до меня доходит, что она пьяненькая.