когда Харри переводил взгляд со своей тарелки на кухонном столе на мать Бьёрна, он видел его самого, своего погибшего коллегу и криминалиста.

— Ничего удивительного, что ты так понравился ему, Харри, — сказала она, указывая кивком на мальчика, которому разрешили выйти из-за стола, и который в данный момент тянул руку Харри, чтобы увести в гостиную поиграть в плюшевых медведей. — Вы с Бьёрном были такими хорошими друзьями. Это родственное влечение, понимаешь? Но тебе следует побольше есть, Харри, ты тощий, как иголка.

После сливового компота на десерт, свекровь Катрины ушла укладывать Герта спать.

— Замечательный парень у тебя получился, — сказал Харри.

— Да, — ответила Катрина, положив подбородок на руки. — Я и не знала, что ты хорошо ладишь с детьми.

— Я тоже.

— Разве ты не заметил это, когда Олег был маленьким?

— Когда я появился в его жизни, он предпочитал компьютерные игры. Возможно, поэтому не возражал, что кто-то вмешался в их с матерью жизнь.

— Но разве вы не стали хорошими друзьями?

— Ракель утверждала, что это произошло благодаря тому, что мы оба ненавидели одни и те же группы. И оба любили тетрис. По телефону ты сказала, что дела идут хорошо. Есть новости?

— На работе?

— Любые.

— Ну, и да, и нет. Я снова начала выбираться из дома и встречаться с людьми — полагаю, прошло достаточно времени со смерти Бьёрна.

— Правда? Что-то серьёзное?

— Нет, не сказала бы. Недавно было несколько свиданий с одним парнем, всё довольно мило, но я не знаю... Мы с тобой странные с самого начала, и никто из нас не становится лучше с годами. А как насчёт тебя?

Харри покачал головой.

— Нет, вижу, ты всё ещё носишь обручальное кольцо, — сказала Катрина. — Ты встретил любовь своей жизни, так скажем. У нас с Бьёрном всё было немного по-другому.

— Наверное.

— Самый хороший человек в мире. Слишком хороший, — она подняла свою чашку чая. — И слишком ранимый, чтобы быть с такой стервой, как я.

— Это неправда, Катрина.

— Нет? Как назвать женщину, которая спит с одним из лучших друзей своего мужа? Хорошо, возможно, шлюха будет точнее.

— Просто так получилось, Катрина. Я был пьян, и ты…

— Что я? Хотела бы я сказать, что хотя бы была влюблена в тебя, Харри. И когда-то, в первые пару лет нашей работы вместе, возможно, и была. Но потом? Потом ты просто был парнем, которого я не смогла заполучить. Парнем, которого отхватила эта кареглазая красотка из Хольменколлена.

— Мм. Не думаю, что Ракель считала, что отхватила меня.

— Ты точно не был тем, кто отхватил её.

— Почему нет?

— Харри Холле! Ты не понимаешь, что нравишься женщине, пока она сама тебе не скажет об этом. И даже тогда ты сидишь спокойно на своей тощей заднице и ждёшь.

Харри тихонько засмеялся. Он мог бы спросить сейчас. Сейчас было бы подходящим временем. Не было причин откладывать. Это было настолько очевидно. Светлые кудряшки. Глаза. Рот. Конечно, она не подозревала, что однажды ночью он уже обо всём узнал от Александры Стурдза из Института судебно-медицинской медицины. Что Александра, по вине неудачной формулировки, косвенно намекнула, что Бьёрн проверял отцовство ребёнка, и анализ ДНК, который она проводила, показал, что именно Харри, а не он, был отцом Герта.

Харри откашлялся.

— Я знаю…

Катрина взглянула на него вопросительно.

— Я знаю, что у Трульса Бернтсена неприятности.

Она подняла бровь.

— Да. Он и ещё двое подозреваются в краже наркотиков, изъятых в аэропорте Гардермуэн. Вряд ли тебя это удивляет — всем известно, что Трульс Бернтсен продажен и, судя по всему, по уши в игровых долгах. Это был лишь вопрос времени.

— Нет, может, и не удивляет. Тем не менее, жаль это слышать.

— Думала, вы не можете терпеть друг друга.

— Возможно, он не очень-то нравится окружающим, но у него есть определённые качества, которые легко упустить из виду. Качества, которые он сам, быть может, не замечает.

— Ну как скажешь. Почему ты им интересуешься?

Харри пожал плечами.

— Я читал, что Бельман всё ещё занимает пост министра юстиции.

— О, Боже, да. Ему подходят эти игры во власть. Ему всегда лучше удавалось быть политиком, чем полицейским. А как дела у твоих?

— Ну, сестра всё ещё в Кристиансанне14, живёт с парнем, дела идут хорошо. Олег в офисе шерифа в Лаксэльве15. Живёт с девушкой. А Эйстейн Эйкеланн, помнишь его..?

— Таксист?

— Да, вчера разговаривал с ним по телефону. Он сменил профессию. Говорит, что зарабатывает больше. А завтра я навещаю Эуне. Вот, в общем-то, и всё.

— У тебя осталось не так много близких, Харри.

— Да, — он изо всех сил старался не смотреть на время. Чтобы узнать, сколько осталось до конца этого проклятого воскресенья. Понедельник был днём выпивки. Всего три напитка, но всё же это была выпивка, и не было никаких правил, говоривших, когда именно в понедельник можно было выпить разрешённое количество, это могло произойти сразу после полуночи, всё за один раз. Он не купил бутылку виски в Гардермуэне, отдав предпочтение плюшевому мишке, но проверил мини-бар в своём номере, и в нём было то, что ему нужно.

— Как насчёт тебя? — спросил Харри, поднимая чашку с кофе. — Кто остался у тебя?

Катрина задумалась.

— Что ж. С моей стороны родных не осталось, поэтому самые близкие — бабушка и дедушка Герта. Они чрезвычайно любезны. До Тутена два часа езды, но они всё равно приезжают сюда так часто, как только могут. А иногда — если я прошу — и когда в действительности не могут, я так думаю. Они так привязаны к мальчику, он теперь всё, что у них осталось. Так что…

Она остановилась, смотря поверх чашки на стену рядом с Харри. Он видел, как она готовилась сделать решительный шаг.

— Я не хочу, чтобы они знали. И не хочу, чтобы Герт знал. Понимаешь, Харри?

Значит, она знала. И поняла, что он знает.

Он кивнул. Было нетрудно понять, почему она не хотела, чтобы её сын рос, зная, что он был продуктом неверности, случайной связи его матери с алкоголиком. Что она не хотела разбивать сердца двух любящих бабушки и дедушки. Или потерять столь необходимую поддержку, которую они могли бы предложить матери-одиночке и ребёнку.

— Его отца зовут Бьёрн, — прошептала Катрина, переводя взгляд на Харри. — Конец истории.

— Понимаю, — тихо сказал Харри, не отрывая своих глаз от её. — Я думаю, ты поступаешь правильно. Всё, о чём я прошу,