гнева и какой-то дикой ненависти. Словно всколыхнулся некий слой генетической памяти, словно он отпрыгнул на несколько столетий назад, когда крылатые машины с черными крестами на крыльях обрушивали неумолимую смерть на спящие города. Он не знал, что его прапрадед примерно так же стоял у края аэродрома и с бессильными слезами на глазах глядел на свой догорающий «Ишак», который так и не успел поднять в воздух, чтобы остановить крылатую смерть. В этот предрассветный час, когда солнце только озарило своим светом небосклон, глаза обоих мужчин, разделённых не только сотнями световых лет, но и бездной веков, сверкали праведным гневом и холодной решимостью идти до конца.

– Мне понадобится чертежная доска, – пробормотал он, скрипнув зубами и, смотря ненавидящим взглядом в сторону удалявшихся дирижаблей, добавил: – Но клянусь, вы будете у меня гореть. Гореть ярче этого города.

Глава 6

Город лежал в руинах. Создавалось такое впечатление, что в нем не осталось ни одного неповрежденного здания. Выбитые глазницы окон зияли пустотой, в которой порой вспыхивали зловещие огни что-то жадно пожирающего пламени. Кривые закопчённые зубы разрушенных, иссечённых осколками стен застыли в немом молчании. Улицы и дворы испещрены темными провалами воронок. Везде осколки кирпича вперемешку со стеклом и искореженными кусками металла, земли, а порой и кусками человеческих тел. Раскидистые деревья, растущие вдоль улиц, местами превратились в искореженные сгоревшие скелеты, в безмолвном вопле тянущие к небу свои дымящиеся ветви. Едкий дым от пожаров туманной дымкой застилал город, заставляя слезиться глаза, а порой заходиться в продолжительных приступах кашля. Однако огонь практически никто не тушит. Выжившие либо спешат убраться из агонизирующего города, либо помогают разбирать завалы, чтобы спасти оттуда зовущих на помощь людей. Впрочем, последних с каждым часом становится все меньше и меньше – крики смолкают. И происходит это отнюдь не потому, что людей спасают…

На самом деле тех, кто спасает, очень мало. Это всего лишь пара десятков рабочих с фабрики отца Кая, которая, как ни странно, совершенно не пострадала от налета, несколько примкнувших добровольцев да гарнизон крепости. Хотя от девчонок толку было мало. При виде обгоревших тел большинство из них впали в полный ступор, граничащий с паникой, и Роханцев был вынужден отправить их обратно в крепость. В результате в городе остались лишь Сергей с комендантом, да еще три девушки, среди которых оказалась и Тейрина. Глядя на нее, Ратный поражался, сколько мужества скрывается в этой худенькой девочке, которая отважно лезла в развалины дома, едва заслышав очередной крик о помощи. И, наверное, именно ее пример заставлял его, стиснув зубы до противного скрежета, помогать разбирать завалы, сдерживая рвотные позывы при виде очередного трупа.

К концу третьего дня он ощущал себя уже бездушной машиной, которая, даже не морщась, равнодушно оттаскивала очередные изуродованные останки в сторону, чтобы они не мешали их раскопкам. Внутри души поселилась какая-то холодная пустота, и лишь где-то глубоко бурлил вулкан зародившегося гнева. Эти люди не были ни в чем виноваты. Это был мирный городок, большинство населения которого состояло из стариков, женщин и детей. А этот налет был актом планомерного уничтожения, циничного и безжалостного. Судя по разрушениям, ястанские дирижабли полностью опустошили бомболюки, выбросив свой смертоносный груз на беззащитные жилища людей. А если учитывать размер аппаратов и их грузоподъемность, то оставалось только удивляться количеству выживших. Хотя город практически перестал существовать, превратившись в смердящий гарью труп.

И что главное, это не было ошибкой, целью атаки был именно мирный город и его жители. Тот же завод, находившийся в километре от городской черты, практически не подвергся атаке, впрочем, как и крепость с недостроенным портом.

Раненых перевозили в крепость, где в одной из пустующих казарм оборудовали что-то типа госпиталя, а остальные выжившие разместились в недостроенных строениях. И хотя все прекрасно понимали, что город умер, многие предпочли остаться, и даже ушедшие в первые дни вернулись. Сергей смотрел на этих измученных, убитых горем людей, не понимая, что удерживает их здесь.

– Это наш дом и наша родина. Здесь я родилась, вырастила детей и похоронила мужа, – ответила пожилая женщина, когда землянин задал ей правомерный вопрос. – Война когда-нибудь закончится, и город мы восстановим.

В ее словах было столько непреклонной уверенности, что Сергею оставалось только согласно кивнуть. Вскоре эта женщина умерла.

Врачей не хватало. Гарнизонный медик да пара докторов из местной больницы, что выжили в этой бойне, – все, что у них было на несколько сотен раненых. Конечно, все помогали, как могли, но это не спасало ситуацию. Медики буквально валились с ног. Сергей видел, как старичок хирург присел перекусить около здания казармы, да так и уснул, зажав в руке кусок хлеба. Однако не прошло и получаса, как он вновь спешил к очередному больному, позабыв про сон и усталость.

Напряжение стало спадать лишь к вечеру четвертых суток, к тому же в город прибыло несколько машин с солдатами, которые привезли большие армейские палатки для пострадавших, медикаменты и десяток зенитных орудий. Среди прибывших было и несколько врачей, которые тут же включились в работу, дав отдых уже практически валившимся с ног местным медикам.

* * *

Еще через два дня Сергей с Роханцевым и седой полноватый капрал, командующий прибывшими на подмогу солдатами, сидели у коменданта в кабинете, обсуждая произошедшие за неделю события.

– Ястанцы нанесли удар почти по всем прибрежным городам, – рассказывал седой. – Так что людей не хватает. Полковник Кудсов, командующий обороной полуострова, привлек часть резервистов для помощи жителям разрушенных городов, но это капля в море.

– Значит все же война?

Капрал покосился на Роханцева и грустно усмехнулся.

– А вы все еще сомневаетесь штат-капитан? Перед отправлением из Картана я слышал, что ястанцы перешли в наступление по всей протяженности границы, а наши войска отходят к тойгунским укреплениям.

– Черная душа Рикты, – выругался комендант, в расстройстве стукнув кулаком по столу. – И что им неймётся. Только ведь все налаживаться начало.

Он поднялся со своего места и принялся нервно расхаживать по кабинету, затем остановился возле окна и, отворив одну створку, достал из кармана мятую пачку с аромами. Достав одну, он сунул ее в рот и долго чиркал никак не зажигающейся спичкой, при этом что-то зло бормоча себе под нос. Наконец после пары минут мучений и трех поломанных спичек, маленький кусочек дерева вспыхнул ярким пятном пламени, заставив коменданта победно улыбнуться. Прикурив, Роханцев глубоко затянулся и некоторое время молча смотрел в окно.

– Одного не пойму, – бросил он, не оборачиваясь, – смысл в этих бомбардировках? Или хотят посеять панику?

– Кто знает, – капрал пожал плечами