– Порезвились и будет, – хихикая, сказала она. – Продолжаем работу.

Вопросы, которые она задавала, приводили к весьма бурным дебатам, и это очень нравилось им обоим. Даже слишком. Они спорили, подкалывали друг друга, но обстановка была легкая, игривая и чертовски сексуальная. Этого Картер отрицать не мог.

– Ну, блин! – вдруг произнесла Персик, чего Картер от нее никак не ожидал. – Мы затянули урок.

Он взглянул на часы. Их время истекло двадцать пять минут назад.

– Когда занимаешься приятными делами, время летит незаметно. Согласны? – спросил Картер и подмигнул.

У Персика порозовели щеки.

– Вы, наверное, на свидание опаздываете, – добавил он, видя, как она лихорадочно собирает вещи.

– А вот и не угадали! – тряхнула головой она. – Ни на какое свидание я не опаздываю. Я… я одна.

Она осеклась и даже на мгновение прикрыла глаза.

Картер едва скрывал свое ликование. Или облегчение. Она не принадлежит никому. Значит, она – его. Его Персик. У него голова шла кругом. Неужели они оба сегодня сошли с катушек?

Взяв сумку, она направилась к двери.

– Мисс Лейн! – окликнул ее улыбающийся Картер. – А мне сегодня очень понравилось.

– Мне тоже. – Она ответила улыбкой. – И вот что, Картер… – Она снова повернулась к нему, дожидаясь, пока охранник откроет дверь. – Меня зовут Персик.

С каждой минутой нервозность и беспокойство Картера нарастали. Черт побери, куда подевалась Персик?

Кабинет, где он сейчас находился, был уютнее большинства других тюремных помещений. Здесь же сидели Джек и Дайана – сотрудница пробационной службы, занимавшаяся делом Картера. Ее острое лицо напоминало крысиную мордочку. Но Дайана явилась вовремя, а вот где носит Персика? Она наверняка уже приехала. Так ему сказал Джек, когда Картер нарочито равнодушным тоном спросил, где же мисс Лейн. Консультант как-то странно на него поглядывал. Это тоже не прибавляло Картеру спокойствия.

Наконец дверь открылась и вошла Персик. Нога Картера сразу перестала подрагивать. Сегодня Персик была в светло-голубой блузке и строгой деловой юбке. Волосы она убрала в пучок, но не в тугой, а свободный. Картеру отчаянно захотелось снять заколку, взять прядь ее волос и понюхать. Когда-то ее волосы пахли сладкими персиками.

– Прошу меня извинить за опоздание, – сказала она Джеку, поглядывая на Картера.

Картер поймал ее взгляд и улыбнулся. Джек предостерегающе кашлянул. Картер сразу перестал улыбаться. Пронырливый Джек догадывался, что Картер неровно дышит к своей персональной учительнице. Он потом еще несколько раз пытался расспрашивать про Персика. Еще немного – и Джек сам все поймет.

Нужно вести себя осмотрительнее. Картер знал: в ее присутствии он становился намного спокойнее. Похоже, он научился сдерживать свои вспышки гнева. Но чем черт не шутит? Кто знает, чем закончится сегодняшняя встреча. Если он услышит не то, на что надеялся, и сорвется… Об этом лучше не думать. Картер заставил себя отвести глаза от Персика. Он развалился на стуле и принялся ковырять кожицу возле ногтя большого пальца правой руки.

За этим занятием Картер не заметил, что Дайана вышла и через несколько минут вернулась в сопровождении Уорда. Сотруднице пробационной службы было лет тридцать пять. Плоская, не во вкусе Картера, но с большими карими глазами и каштановыми волосами до лопаток.

Уорд представил Дайану Персику. Персик краснела, как девчонка, когда Дайана стала хвалить ее педагогические успехи. Затем сотрудница пробационной службы подошла к столу, за которым сидел Картер, и устроилась напротив. Она что-то писала в верхнем углу бланка заявления на УДО.

– Как поживаете, Картер? – спросила Дайана. – Выглядите вы хорошо.

– А мне везде хорошо, – ответил он своим обычным высокомерно-пресыщенным тоном.

Джек выразительно посмотрел на него. Дайана пропустила его слова мимо ушей.

– Через полтора месяца состоится заседание комиссии по условно-досрочному освобождению. В числе прочих там будет рассмотрено и ваше заявление. Однако мне стало известно о… некоторых моментах, которые могут не лучшим образом сказаться на решении комиссии.

Картер напрягся.

Палец Дайаны ткнул в другую бумагу.

– Документально зафиксировано, что вы агрессивно вели себя по отношению к другим заключенным и к служащим тюрьмы, включая присутствующих здесь мистера Уорда и мисс Лейн. Вы также угрожали охранникам, находящимся при исполнении служебных обязанностей.

– Потому что один из них без всякой надобности стал заламывать мне руку, – сердито бросил ей Картер. – Чуть запястье не сломал!

– Уэс, – шепнул ему Джек, едва заметно покачав головой.

– Я обязательно расследую этот случай, – пообещала Дайана, пометив у себя в органайзере. – Однако, – продолжала она, подняв голову от записей, – здесь гораздо больше отрицательных оценок вашего поведения, чем положительных. Весь вопрос: какие ваши достижения могли бы перекрыть эти инциденты?

Потянулись секунды напряженной тишины. Картер сосредоточенно разглядывал свой правый ботинок, словно тот был самым удивительным предметом на всей планете.

– Как вам известно, – заговорил Джек, – Уэс трижды в неделю занимается с мисс Лейн изучением английской литературы.

– Да, я это знаю, – подтвердила Дайана. – Мисс Лейн, каково ваше впечатление о занятиях?

Персик улыбнулась:

– Я очень довольно каждым уроком. Картер работал старательно. Показывал внимательность. Интерес. Нестандартное мышление.

Дайана снова черканула в своем органайзере:

– Насколько мне известно, начало ваших занятий вовсе не было гладким. Когда Картер только появился у вас в классе, он всем своим видом показывал полное нежелание учиться. Дерзил вам, стремился вывести из равновесия.

– Да. – Персик кивнула. – Это было.

– А что вдруг заставило Картера изменить поведение?

– Думаю, он решил пересмотреть свое отношение к учебе. Понял, что разбирать произведения гораздо интереснее, чем препираться с преподавателем. Больше никаких недоразумений у нас не было. Я чувствую, что Картер понял ценность и важность образования и всерьез хочет учиться.

– Рада за вас, Картер, – сказала Дайана.

– Но? – почти хором произнесли Картер и Джек.

– Но комиссия не состоит из наивных простаков. Там понимают, что ваше усердие к занятиям может иметь своей целью показать себя с лучшей стороны.

– При всем уважении к комиссии, разве не этого они добиваются от заключенных? – возразил Джек.

– Разумеется, – согласилась Дайана. – Но Картер должен показать всем нам, что его усердные занятия английской литературой не временная уловка с целью пораньше выйти на свободу. Нам важно видеть, что его желание заниматься полезным делом стойко и долговременно. – Она повернулась к Картеру. – Да, Картер. Смысл условно-досрочного освобождения – помочь тому, у кого есть долгосрочная перспектива. – Карие глаза Дайаны стали суровыми. – Буду с вами честной. Я рада, что вы… взялись за ум. Но я одна ничего не решаю. Комиссия может сделать упор не на ваших успехах в изучении английской литературы, а на ваших прошлых многочисленных нарушениях правил внутреннего распорядка.