— Я ничего не думаю.

— Но вы же назвали его фамилию.

— Я привел пример. Я сказал: а почему ж таки нет? И ему нужно кушать. А ничего конкретного, боже ж упаси, я не думал говорить.

После сказанного Сема Моисеенко и в самом деле замолчал. И ничего не говорил, пока Аня не решилась:

— Ну хорошо, мы пойдем.

— Если что, вы обращайтесь, — без энтузиазма сказал он, а потом повернулся ко мне и проговорил: — А что касается твоего босса, то я и сам ничего не знаю о его дальнейших шагах. Я тогда на рыбалке был, выпил, знаешь ли. Так что ничего не помню, а вот Аня и Коля лучше меня знают. То есть Коля… он уже…

Аня встала и молча вышла.

— Вот чертов балабол, — зло сказала Аня, выходя из калитки, возле которой спал Штык. — Наверняка ведь что-то знает, а темнит. Боится, что ли? Или… или сам в деле, а, Маша?

— Да едва ли, — рассеянно откликнулась я. — Хотя, с другой стороны, все может быть… Меня настораживает другое. Если босс в самом деле вел расследование по этим «черным археологам», то это должно быть нечто чрезвычайно серьезное, ведь он сам факт расследования от меня скрывал!

— А что, такого раньше не было, чтобы скрывал?

— Ты знаешь, было. Каналы добычи информации скрывал, методы своей работы скрывал. Да мало ли!.. Но сам факт того, что он ведет расследование, причем ведет достаточно долго, а я не знаю, — такого еще не было. Значит, есть причины. Да и когда уезжал он, какой-то странный был.

— Ну, с этой позиции к Родиону сложно примериться, — сказала Аня. — Странным он был всегда. Еще когда мы с ним в институт вместе поступили, а ведь с тех пор практически двадцать лет прошло.

— Тебе виднее.

— А вот тебе, Маша, должно быть виднее насчет всего остального, — заметила Кудрявцева. — Вот что. Нужно договориться насчет дальнейшего. Знаешь, мне нужно в Киев. Наверное, со мной все наши уедут.

— Да, я понимаю.

Она отвернулась и пробормотала:

— Но после похорон Коли я обязательно приеду сюда. Не хочу быть уныло-скорбной вдовой. Так-то я вернее закисну, а вот если смогу помочь тебе разгрести всю эту муть, грязь и кровь… тогда, наверное, мне станет легче. Если… если тебе нужны деньги для расследования, я дам сколько нужно. Ты не стесняйся, у меня есть. Все-таки я… я как бы нанимаю тебя, так что должна платить.

— Вот уж глупости! — сказала я. — Родиона похитили, меня саму чуть не убили, а я буду брать деньги с тебя. С тебя!..

Я едва не сказала «с тебя» в третий раз, чуть не прибавив к этому убийственное: «…которая потеряла мужа». Слава богу, вовремя осеклась. Аня взглянула на меня странным отсутствующим взглядом, но о деньгах больше не заговаривала.

Мы поехали в лагерь.

Вечером того же дня Анна Кудрявцева и все ее товарищи по «археологической» компании улетели в Киев. Я осталась одна. Надо было с чего-то начинать. А перед этим крепко подумать. Уже было около девяти вечера, когда я вышла из квартиры, той самой, естественно. Я побрела по успокаивающемуся Нарецку. Над городом заходило солнце. Оно купалось в багровых отблесках на окнах, слоисто вдавливалось в редкую щетину леса где-то на горизонте. Контрастные закатные полосы легли под ноги. В воздухе пахло умиротворением, похожим на первые проблески сна.

Одиночество было полным и завораживающим.

Проходящий мимо юноша загляделся на меня, а потом вдруг зажмурился и прикрыл глаза рукой. Словно и без того яркое, хоть и вечернее солнце пустило протуберанец, достигший в виде шаловливого солнечного зайчика глаз этого молодого человека. Зайчик побежал по мостовой у моих ног и исчез. Потом опять появился, на мгновение отразившись в огромных отполированных окнах кафе на противоположной стороне проспекта, по которому я брела. Небось какой-то ребенок играется зеркальцем и пускает зайчики, как, помнится, и я сама любила это делать за пятнадцать или двадцать лет до того, как стала Пантерой. В том детском доме, откуда забрал меня Акира.

Или же это мои напряженные нервы зафиксировали эти всполохи, как гипотетический признак угрозы. После разговора с Егерем, после перебора возможных фигурантов дела, в котором одно имя звучало грознее и зловещее другого — Злов, вор в законе Ключ, «археологическая» мафия, — после всего этого я не могла не находиться в подогретом состоянии. К тому же никак не покидала тревога не столько за себя, сколько за Аню… за всех. Родион, Коля — кто следующий?

Я пробежала взглядом по ряду домов с моей стороны проспекта. Перешла на другую и снова глянула. Инстинкты зверя, вставшего на тропу охоты, заиграли во мне, разбуженные сигналом тревоги на уровне подсознания. Мысли казались гулкими, словно помещенными в пустое металлическое ведро.

…Тусклая стена домов нависла над практически пустой, несмотря на не такой уж и поздний час, улицей, и ни одного лучика света не исходило от молчаливых серых громад.

Все-таки этот Нарецк довольно угрюмый город, несмотря на то, что расположен в таком гостеприимном, уютном и климатически привлекательном регионе. Окна, окна… Освещенные заходящим солнцем, стекла окон определенно не могли дать такой яркий отсвет, тем более такой малой площади. Что-то вроде зеркальца или…

И тут я увидела это «или». В окне между третьем и четвертым этажами — в подъездном окне — я увидела маленькую темную фигуру человека. Стекла в раме не было, и сполох слетал с чего-то продолговатого в руках этого человека.

Человек скорчился, отчего казался уж очень маленьким, почти ребенком. Но тем не менее этот «ребенок» мог пустить в меня смерть. Я резко рванулась в сторону, но, опережая это мое движение, сверкнула… нет, не вспышка выстрела, а — пока, к счастью, только мысль: это же оптический прицел!

Ох, как вовремя, как по-кошачьи выстелившись в длиннейшем прыжке, я рванулась за высокий старый тополь, растущий у проезжей части! Я подхватила чутким ухом мгновенно растаявший в воздухе негромкий хлопок, и шикарная тонированная витрина магазина, обнаружив в самом центре своем огромную дыру с витиевато разбежавшимися от нее, как паутина от паука, трещинами, расползлась по ним и грудой осколков рухнула к моим ногам. Негромко щелкнуло, словно треснула скорлупа ореха — и потом еще раз… еще один орех?!

Вторая пуля высекла искру из бордюра, а третья разорвала на боку блузку. Выступила кровь. Я мельком оглядела повреждение и убедилась, что судьба на этот раз меня хранила: отделалась легкой ссадиной.

Больше не стреляли.

Ну ничего, погоди, тушканчик в норке — или какой ты там зверь. Я сама — Пантера, я должна его достать, непременно должна… от этого зависит слишком много! Перед глазами, заливая мысленный горизонт багровым, вдруг всплыло жалобно кривящееся лицо Ани Кудрявцевой. Да! Я стремительно перебежала улицу и нырнула в арку, над которой на третьем этаже и располагалось то самое роковое окно.

Вот он, этот подъезд, другого быть не могло. Тут оказался кодовый замок. Это так кстати, дорогая Машенька! Ну хорошо. Разберемся не спеша, как сказал бы босс.