– Сколько нам лететь? – хмуро спросил я.

Меня тут же скрутила волна боли, и я расслышал злое шипение второго:

– Когда ты разговариваешь с вольными, раб, ты должен встать на колени и спрашивать разрешение.

– Я расскажу сотрудникам «Гикона» о вашем обращении со мной, – простонал я, пытаясь сесть на койку, с которой свалился, но мышцы отказали, и я снова свалился на пол. – Думаю, вы лишитесь изрядной доли премии. Они с удовольствием воспользуются такой возможностью.

– Он прав, Ингар, – сказал капитан и, направившись к выходу, обернулся и ответил на вопрос: – На Люмии мы будем через восемнадцать дней. Пять прыжков. Но не надейся, что информация тебе пригодится, шансов сбежать у тебя нет. Мы не идиоты из «Гикона», к тому же, даже если сбежишь, по нам это особо никак не ударит, в отличие от того сотрудника, что тебя упустил… Моак, кажется? На него навесили долг в двести тысяч кредитов, именно за такую сумму ты был куплен, и он в данный момент её отрабатывает, а когда мы тебя вернём, его долг увеличится до семисот тысяч. Премию «Гикон» нам выплатит за тебя из своих средств, а покрывать затраты будет Моак. Я слышал, он уже пытался выброситься из окна своего кабинета, поэтому его перевели в подвал и установили контроль. Этот Моак будет выплачивать долг за тебя полсотни лет, с гарантией.

– Как мне его жаль! – криво усмехнулся я, однако отчётливо было понятно, что в моём голосе жалости не было ни на грамм. – Дверь закройте с той стороны, дует.

Охотники за головами никак не отреагировали на моё хамство и спокойно вышли из камеры, оставив меня одного.

Размяв пальцами ноющие мышцы – работа ошейника – это не то, что тонкое вмешательство импланта подчинения, боли от которого были скорее виртуальные, тут же по мне хорошо прошлись электроразрядом, – я завалился на койку, положив под голову валик подушки. Мысли были нерадостные. Я пребывал в состоянии моряков, увидевших землю после долгих недель плавания через бури, штили и другие несчастья и затонувших в паре шагов от берега. Чувства те же. Но ругай себя – не ругай, а сделанного не воротишь, историю не повернёшь назад. Заметку я себе сделал, какой-никакой, а опыт на будущее, во второй раз меня так легко не возьмёшь, но нужно думать, как теперь выбраться из этой клоаки.

Из-за ошейника – он ко всему прочему экранирует нейроизлучение – я не смогу действовать нейросетью дистанционно, только при прямом контакте, но вот в каюте как раз и не было никаких сетевых выходов. Хозяева корабля об этом позаботились, так что нужно думать, как сделать так, чтобы покинуть каюту, а по возможности и корабль.

Лёжа на кровати, я размышлял о тех сведениях, что получил от команды, одновременно визуально ища глазами камеры слежения. Одна была в углу, незамаскированная, охватывающая всю комнату, я её ещё при пробуждении заметил, но должна быть и скрытая.

О корабле могу сказать вот что: это или большой фрегат класса малых кораблей, или небольшой крейсер, относящийся к средним судам. Это я сужу по той скорости, с которой приближаемся к Люмии. Большие корабли достигли бы её за пару прыжков, крейсеры от средних до крупных, тяжёлых, тоже не намного медленнее, а вот небольшие суда, бывшие военные списанные корабли, в основном и предпочитали охотники за головами, но скорость полёта в гипере у них была несравнима с крупными собратьями. Зато в манёвренном бою такие корабли – короли боя.

Гадать, что это за модель, не стоило, каюта у меня стандартная, да и по коридору, что мелькнул за дверью, сразу вот так не определишь, там около сотни версий, тем более корабль мог быть и трофейный, другого государства. Да мне особо и неважен его тип, время приблизительного прибытия я знаю, но до конца отсчёта мне кровь из носу нужно сбежать.

Мои размышления прервало знакомое шипение двери.

«Механизм менять пора, изношенное. Похоже, я на старом корыте лечу», – рассеянно подумал я, удивлённо глядя на стоявшую в дверном проёме знакомую красавицу, что заманила меня в ловушку.

В этот раз она была не в своём сексуальном комбинезоне, а в простом прозрачном платье чуть выше колен, настолько прозрачном, что я отчётливо видел её розовые соски восхитительной груди и небольшой чёрный треугольник трусиков.

– Кто-то тут не слушает хозяев? – с сексуальным придыханием спросила она и, подойдя ко мне, провела рукой от колена и выше, наклонившись вперёд, чтобы я видел насколько у неё глубокое декольте.

Вдруг она схватила меня за волосы и зашипела, глядя в глаза:

– Я научу тебя бояться нас, тварь.

И я почувствовал, что тело онемело. Видимо, это была работа ошейника.

Девушка спокойно скинула платье и трусики и начала раздевать меня, совершенно не стесняясь. Когда она меня раздела, я понял, что паралич охватил не все мои органы. Хмыкнув, та склонилась над моим пахом. Глядя на её ритмично опускающуюся и поднимающуюся прелестную головку, я понял, что пропал. Охотники нашли, как мне отомстить.

Скажу честно, когда девушка через три часа ушла, я был в расстроенных чувствах, мне очень не понравилось всё, что она делала с моим безвольным телом. Фактически она меня насиловала, причём изобретательно и явно с огоньком. Никогда до этого не делал оральный секс женщине, но тут от меня ничего не зависело.

* * *

Следующие дни мало чем отличались от предыдущих. Девка приходила ко мне каждый день по два-три раза, издеваясь надо мной час, а то и полтора.

Каждый раз я показывал, что мне всё это не нравилось, что заводило девку, которая оставалась для меня безымянной, всё больше и больше, отчего она придумывала и всё более извращённые игры. Последние два дня я вдруг обнаружил, что за пару минут до её прихода основная камера отключалась, это может засечь только профессиональный взгляд, никаких красных диодов там не было. О тайной не скажу, её я обнаружил в световом плафоне, но, видимо, тоже. Третья камера находилась в санблоке.

Последние четыре дня я готовился к побегу, основную скрипку играли девушка, что издевалась надо мной, и её заколка, которую я украл из её волос как раз четыре дня назад. Тогда она, усталая и мокрая от пота, привалилась на мою грудь и неожиданно уснула, посапывая своим красивым носиком. Я бы полюбовался ею, если бы не то, что она творила со мной последние дни. Так вот, она уснула, а чуть позже моё тело начало отходить от паралича, и я пошевелил рукой, отчего девка проснулась, вскочила с меня и, быстро одевшись, ускакала, у меня же в руке осталась зажата её заколка.

В санблоке под наблюдением искина особо над ошейником не поработаешь, хотя снять его шанс есть. Этот ошейник относился к временным, для перевозки рабов. Те, которые надевали постоянно, можно было снять, только срезав резаком, да и это не так просто. В большинство ошейников были имплантированы взрывные устройства, чуть что не так и – бум! В этом ошейнике взрывчатки не было, по весу чувствовалось, так что ночами, под одеялом я ковырялся заколкой в замке, а это, поверьте, не так просто. Тут главное не шевелиться, а то искин сразу прочухает, в чём дело. Приходилось якобы часто ворочаться с бока на бок, чтобы не насторожить его, и в эти моменты работать с ошейником.