практического решения еврейского вопроса. Он назвал ее "Окончательное решение".

Фабрика смерти

Когда грянула война, одной из первых оказалась растоптанной Польша. И начались зверства. Значительную часть польского населения составляли евреи, и первые центры уничтожения их появились именно здесь. Эти центры изначально не были концентрационными лагерями. Они создавались как предприятия для уничтожения людей сотнями тысяч.

Новое управление под руководством Эйхмана, получившее краткое обозначение "ИД-IV" (в эсэсовских кругах его называли просто "ведомством Эйхмана"), первым делом занялось созданием гетто в крупнейших польских городах — Варшаве и Лодзи. По задумке Эйхмана, болезни и голод в этих проклятых местах должны были внести свою лепту в уничтожение евреев, с тем чтобы сэкономить столь дорогие для рейха боеприпасы.

Эйхман лично контролировал эксперименты с передвижными "душегубками", когда евреев загоняли в закрытый грузовик и убивали выхлопными газами. Ему же принадлежит идея создания лагеря смерти на юге, в Освенциме-Биркенау, ставшего для евреев Армагед доном.

В 1941 году, когда Гитлер вторгся в Советский Союз, перед Эйхманом, уже подполковником, открылось огромное поле деятельности на ниве уничтожения "неполноценных рас". "Душегубки" здесь оказались неэффективными. Массовые расстрелы евреев и славян требовали много времени и материальных затрат. Кроме того, как выяснилось, эта процедура плохо влияла на психику исполнителей.

Эйхман добился у своего руководства применения более эффективных способов убийства, при которых волосы, золотые зубы, жировые отложения жертв можно было бы использовать после их смерти. Он запустил в дело "Циклон-Б" — газ, с помощью которого в Освенциме убивали по десять тысяч человек в день. Для этого использовались газовые камеры, оборудованные под бани. Эйхман аккуратно подсчитывал количество убитых, выводя рядом цифры полученной выгоды. Он так же скрупулезно учитывал каждый кусок мыла, произведенный из растопленного жира загубленных в концлагерях людей.

Одержимый

В 1942 году на вилле в уютном берлинском пригороде Ваннзее, принадлежавшей ранее богатой еврейской семье, нацисты заключили окончательный и бесповоротный союз с дьяволом. В повестке дня стоял единственный пункт: "Окончательное решение еврейского вопроса в Европе". Эйхман тоже присутствовал на этом совещании.

"Третий рейх" осуществил самое масштабное, самое массовое убийство людей за всю историю человечества. Уничтожение евреев по всей Европе, их истребление в лагерях смерти, да так, что поначалу это не вызывало подозрений ни у самих жертв, ни в нейтральных странах, было организовано мастерски. Эйхман метался по Европе, реквизируя эшелоны, необходимые для военных нужд, чтобы отправлять все новых и новых "врагов рейха" в газовые камеры и печи.

Со времен средневековых полководцев, огнем и мечом уничтожавших европейские народы, не сосредоточивалась в руках одного человека такая дьявольская власть. Более прагматичные офицеры СС считали, что уничтожение евреев — дело второстепенное, а главная задача — победить в войне. Но только не Эйхман. Он постоянно и упорно требовал новые транспортные средства для своих жертв, новые контингенты охранников для концлагерей, новые цистерны смертоносного газа для камер.

В 1944 году, когда войска союзников приближались к границам Германии, Эйхман обратил особое внимание на Венгрию. Эта страна имела статус союзницы Германии, и 800 тысяч венгерских евреев до поры до времени оставались в относительной безопасности. Эйхман воспринял этот факт как личное оскорбление. Он отправился в Будапешт, чтобы самому организовать их отправку в концлагеря. С середины мая до июля 1944 года 437 тысяч венгерских евреев были погружены в вагоны и отправлены на смерть. Как позже говорил Эйхман, это был один из самых радостных периодов его жизни.

Уникальной чертой Эйхмана была искренняя вера в правоту своего дела. Он считал себя верноподданным служителем нацистских идей, который, подобно члену монашеского ордена, без остатка посвятил свою жизнь выполнению возложенной на него миссии.

Годы сказались и на его облике, и на его поведении. Это был уже не тот разгульный Эйхман, который хвастливо раскатывал по улицам Вены в шикарном лимузине Ротшильдов, нагоняя страх на несчастных раввинов. К концу войны он похудел, выглядел усталым и мрачным, но глаза его постоянно горели фанатичным огнем. Он презирал всех, кто пытался скрывать то, что делалось во имя национал-социализма.

Но крах, возможность которого Эйхман никогда не хотел признавать, неумолимо приближался. После интенсивных бомбардировок союзников большинство железнодорожных путей в Европе было разрушено. Лагеря смерти, расположенные в Польше, оказались освобожденными или полностью уничтоженными.

В октябре 1944 года Эйхман был вынужден вместе с сотнями тысяч беженцев покинуть Будапешт. Вернувшись в горящий Берлин, он доложил Гиммлеру, что, по его подсчетам, четыре миллиона евреев были уничтожены в лагерях смерти и еще два миллиона погибли от рук карательных отрядов, которые действовали в России.

Эйхман был доволен тем, что ему удалось достичь столь многого. Беспокоило его лишь то, что немалая часть работы оказалась невыполненной.

Как отметил один историк, он омочил свою душу кровью.

Время платить по счетам

В хаосе последних дней "третьего рейха" Эйхман исчез. В апреле 1945 года вместе с группой таких же фанатиков он отправился в горные районы австрийского Тироля, где намеревался сколотить отряд для партизанской борьбы с оккупационными войсками союзников.

Но в тот самый день, когда группа достигла гор, спутники Эйхмана потребовали, чтобы он покинул их. Его репутация, его черная слава, как говорится, бежала впереди него. Армейские офицеры, понимая, что настал крах, вовсе не хотели оказаться замазанными той же черной краской. Так что Эйхману с оружием и небольшим запасом продовольствия пришлось удалиться по лесной тропинке в сопровождении адъютанта. Они затерялись в суматохе, охватившей в те дни Германию.

За голову архитектора уничтожения миллионов людей была назначена награда. Десять бывших узников лагеря смерти в Польше создали спецгруппу, единственной целью которой было поймать Эйхмана и предать его суду. А тем временем Эйхман вместе со своим адъютантом сумел пробраться через всю Баварию, переодетый в форму капрала "Люфтваффе".

Дважды Эйхман попадал в руки американцев. В первый раз они беспечно поручили ему присматривать за мойкой машин, и он сбежал в Мюнхен. Пойманный во второй раз, Эйхман утверждал, что служил лейтенантом в боевых частях СС.

В лагере Обердахштеттен в Силезии Эйхман вел довольно сносное существование. Но вскоре туда начали поступать сообщения об учреждении в Нюрнберге трибунала для суда над военными преступниками. Сообщения эти пестрели словами: "Эйхман", "злодей", "организатор массовых убийств". Поняв, что его опознание лишь дело времени, Эйхман лихорадочно начал искать возможность очередного побега. Ему это удалось в январе 1946 года, когда он работал в бригаде ремонтников дорог. Он осел в отдаленном городишке Целле, где под именем Отто Хенигера прожил четыре года.

Эйхман понимал, что оставаться в Германии ему нельзя: к 1950 году фамилия Эйхман