— Шшшшш, — сказал третий.

Они были уже у двери, где четыре гигантские Няни обыскивали каждого выходящего.

— Ой-ой, — сказал маленький человечек, сделавшись вдруг неприятно-серого цвета. — Не иначе телохранительницы Великой…

Маленькие свинячьи глазки внимательно изучили инструментальный ящик Кассиана и пакетик со сластями. Ящик вернули, сласти — нет. Ай да Няни! Поправив раздерганную одежду, Кассиан вышел на солнце и принялся ждать Багажа.

Багаж всё не появлялся.

Притворившись, будто ищет тени, Кассиан прокрался вдоль стены назад — до того места, откуда видны были Няни, обыскивающие людей, — и, скорчившись, сделался, насколько мог, невидимым. Багаж стоял нос к носу с самой большой из Нянь. Похоже было, что они занимались армрестлингом.

Багаж был другом Кассиана. Кассиан не мог его бросить. Но и торчать здесь он тоже не мог. Няни были повсюду. Во рту у него пересохло, и появилось непривычное (а поэтому неприятное) чувство, что, хотя он и технический гений, ему всего-навсего одиннадцать лет.

Кассиан так наморщил лоб, что его густые черные брови сошлись с густыми черными волосами, и от умственного напряжения зарделись уши. Напряженно думая, он стал понимать.

Эту Няню, что стояла напротив Багажа, он явно видел раньше — и этот низкий лоб, и эти мозолистые кулаки. Няня Торпидо, Летучая Няня… Очень важная Летучая Няня, по слухам, приближенная самой Великой. И она неравнодушна к Багажу. Сейчас они с Багажом стояли нос к носу и занимались армрестлингом.

«Погоди, — сказал себе Кассиан, воспитанный двумя проницательными сестрами, — это не просто армрестлинг».

Багаж и Летучая Няня стояли нос к носу и смотрели друг другу в глаза… держась за руки.

— Брррр! — подумал Кассиан. — Тьфу! Какая гадость!

Отойдя в тень, он присел и сосредоточился на том, чтобы оставаться незаметным.

По его расчетам, Багаж и Летучая Няня держались за руки минут десять. Потом они, всё так же держась за руки, пошли к морю. Кассиан последовал за ними. Его поразило, что они прошли мимо множества очень интересных кусков металлолома, как будто вовсе не обратив на них внимания. Наконец Няня посмотрела на тяжелые стальные часы, изящно пришпиленные к ее платью. Она что-то сказала Багажу и любовно двинула его кулаком в челюсть. В ответ Багаж любовно огрел ее по носу. Грохоча исполинскими башмаками, Летучая Няня удалилась.

— Хур, хур, — сказал Большой Багаж, замерев в романтическом трансе возле ржавых останков землесосного снаряда. Потом: — Хур? — лицу Кассиана, обозначившемуся возле его правого колена.

— Эта Няня — одна из главных телохранительниц Великой, — сказал Кассиан. — Она приведет нас к Великой. Следуй за ней. Куда она, туда и ты. После вернешься и доложишь. Забудь о… э-э-э… любви. У нас война.

Он пристально поглядел на Багажа, пытаясь обнаружить в том проблески разума, — но не обнаружил.

Багаж насупился.

— Хур, — сказал он. Потом ручка у него на затылке задвигалась вверх и вниз. По-видимому, он кивал. На его громадное каменистое лицо оползнем сошла улыбка.

— ХУР! — гаркнул он. И затопал прочь по слоновьим следам своей возлюбленной.

Кассиан медленно побрел в противоположную сторону. Он никогда бы не подумал, что у Багажа в мозгах может сорвать гайку, и его это несказанно поразило. Пора было посоветоваться с теми членами семьи, кто еще не сидел в тюрьме…

* * *

Капитан, изящной розово-лиловой туфелькой массируя тиковые доски пола, прислонилась к штурвалу «Клептомана-2» и посмотрела по очереди на Маргаритку, Примулу, Кассиана и Пита, у которых был сегодня выходной.

— Положение таково, — сказала она. — Кассиан, в результате твоего неудачного плана выудить у папы признание его уволокли в Централ. Бог знает, что они с ним там сделают. Заботит ли нас это? — Она обвела взглядом рубку и вздохнула. — Думаю, все-таки заботит. Приблизительно так, как судьба при…

— …блудной кошки, — закончил за нее Пит Фраер.

— Я хотела сказать, привычной вещи, — мягко уточнила Капитан. — А теперь, пожалуйста, ваши отчеты.

— Старшой ночевал у Эль Генералиссимо, — доложил Кассиан. — Я видел отметины его зубов на кровати.

— И пил кофе у Долларов, — сообщила Маргаритка. — Я видела отметины его зубов на кофейном столике. Так что, несомненно, он был в прекрасном расположении духа.

— А еще он посидел на троне у Эль Симпатико и Дерека, — сказала Примула. — Я видела отметины его зубов на троне и бронзовую табличку.

— Выглядит так, — резюмировала Капитан, — словно он был поочередно представлен всем членам Хунты, всё больше и больше наслаждался этим, а затем его перевезли к Великой. Но что всё это значит?

— Папа наверняка знает, — сказал Кассиан.

— Но папа в тюрьме, — заметила Капитан. — Вспомните, каково вам там было.

— Эй, — послышался тонкий голос, и все обернулись к Шниферу Брякнуллу, который выглядывал из-за элегантной сумочки Капитана. — Пошлите меня туда. Я ошвобожу жаключенного, найду Штаршого, выпущу папу и еще кое-кому накоштыляю. Я…

— Ни секунды не сомневаюсь в этом, дорогой, — сказала Капитан. — Но солнце уже садится, у тебя была трудная неделя, и сегодня ночью ты свободен от вахты. Ночь за решеткой папе не повредит. Утро вечера мудренее. А сейчас — отдыхать.

На ужин был суп минестроне — с макаронами и томатами, ростбиф с шестью овощами, клубника и Двойная Гернсейская Сливочная Бомба Павлова Элизиум. Затем были хоровое пение и показательные выступления грабителей. Гвоздем программы стала демонстрация легендарного трюка Софии Спёрлы — «Снятие Подштанников Без Нарушения Верхней Одежды».

Трюк демонстрировался на Пите, и, хотя Пит от души смеялся, а миниатюрная грабительница размахивала в воздухе его кальсонами, вечер прошел не слишком весело. Команда «Клептомана» была дружной командой и хотела, чтобы все ее члены, даже самые странные, были на месте. Так что спать легли рано и спали великолепно.

В отличие, дорогой читатель, от тех, кто отсутствовал. Для порядка перечислим их, а заодно сообщим, чем они были заняты.

1. Папа Крошки был заперт в Камере Смертников, тесной темнице, вырубленной в скале. Дверь — в потолке, скорее даже люк, чем дверь. Окружение его составляли несколько тритонов и, судя по звукам, возможно, гремучая змея, а также многочисленные надписи на стенах. Неприятно в этих надписях, процарапанных на камне, было то, что все они были завещаниями и прощальными словами людей, которых ожидал Страшный Конец. Приятно же, наоборот, то, что процарапаны эти надписи были довольно глубоко. Учитывая твердость камня, для этого требовалось много времени, а это, в свою очередь, наводило на мысль, что люди проводили здесь несколько лет, прежде чем Страшный Конец все-таки наступал. Безумно радоваться этому, понятно, не стоило. Но это было единственное, чем мог утешаться папа Крошки.