Захватить египетский самолет было так же просто, как отнять конфетку у ребенка.

Никаких мер безопасности в аэропортах не принималось, уважаемых людей пропускали в самолеты без досмотра. Проверка пассажиров проводилась чисто формально. Это вам не израильская авиакомпания «Эль-Аль».

Хуже всего было то, что египетские структуры безопасности, все без исключения, включая и авиационные службы такого рода, кишели предателями.

Это неизбежно, когда двадцать процентов населения находятся у власти и хотят чего-то одного, а остальные восемьдесят – совсем другого. Вы хотите знать, чего именно? Например, холокоста. На многих футбольных матчах египетские болельщики вывешивают баннеры с одной и той же надписью: «Требуем повторного холокоста!» Вот такие вот «они же дети» по-арабски.

В кресле первого пилота широкофюзеляжного аэробуса, идущего на Москву, сидел бывший полковник египетских ВВС Хатим Рушди. Он не первый раз смотрел в глаза смерти и сохранял хладнокровие даже сейчас, когда ему в лицо был наведен пистолет.

В него целился второй пилот.

– Что дальше? – спросил Рушди, управляя самолетом.

– Дальше будет то, что решит Аллах.

– Нет, не это. Я хочу спросить, что будет с твоим отцом, когда он узнает, что его сын стал преступником?

Пистолет больно ткнулся в щеку Хатима. Он хорошо знал своего второго пилота. Это был сын его ведомого. Они вместе переучивались в США на «F16». Парень родился в Штатах и мог быть американским гражданином, а стал террористом.

– Заткнись. Не говори мне про моего отца.

– Нет, я буду говорить. Может, хочешь повести самолет сам? Давай.

Второй пилот подумал, что делать, и решил не обострять ситуацию.

– Вы не скажете мне ничего нового о моем отце, дядюшка Хатим. О том, что он кафир, я давно знаю.

– Нет, он мусульманин. Как и я. А вот ты – нет.

– Я мусульманин. Единственный из вас. Потому что делаю, а не болтаю.

– И что же ты намерен сделать? Разбить самолет? В чем виноваты эти люди или те, на головы которых рухнет наш самолет?

– Нет, я этого не сделаю.

– Что же тогда? Угнать? Чего ты намерен добиться всем этим?

– Ты все равно не поймешь.

– А ты расскажи. Я сражался за свою страну, и твой отец тоже. Может, я что-то не понимаю.

– Ты сражался не за страну, а за ее правителя, нечестивца, который называл себя фараоном и считал, что Аллах над ним не властен.

– Как тебе не стыдно! Он вручал медали твоему отцу.

– Я плюю на них. Все это от шайтана. Вы сражаетесь за побрякушки. А мы – за Аллаха, милостивого и милосердного.

– Там, куда вы идете, нет и никогда не было Аллаха.

В кабину зашел еще один террорист, посмотрел на часы и сказал:

– Пора.

– Дядюшка, нам предстоит посадка.

– Где?

– Заброшенная военная база. Это Украина.

– Ты с ума сошел! Я же ничего о ней не знаю, ни разу не сажал самолет здесь!

– Пассажиры полагаются на тебя, дядюшка, а я – на Аллаха.

Посадить громадный «Эрбас А330» на аэродроме, не приспособленном для этого, оказалось очень и очень непросто.

Пассажирская авиация не зря имеет славу самого безопасного вида транспорта. Возможно, даже ходить пешком – дело куда более рискованное. Никто не станет сажать самолет на незнакомую площадку, тем более без диспетчера.

Все аэродромы, на которых побывал самолет, заносятся в память автопилота. Машина потом теоретически может совершить посадку и без вмешательства человека. Сложность современных автопилотов почти сравнима с искусственным интеллектом. Кроме того, на земле есть множество маяков и приводных датчиков.

Но несмотря на все это, перед тем как сажать самолет с пассажирами на незнакомом аэродроме, летчик должен «облетать» маршрут. Сначала в кресле второго пилота, только потом – командиром.

Сама взлетная полоса постоянно контролируется и проверяется наземными службами аэродрома. При такой интенсивной эксплуатации иначе никак нельзя. В современных аэропортах взлеты и посадки происходят каждые пять минут. Самолет должен быть готов к следующему рейсу за четверть часа.

Путешествие на самолете лет тридцать назад было доступно далеко не всем. Люди могли совершать его пару раз в год, вряд ли больше. Теперь оно стало совершенно обыденным делом. Европе слетать на уик-энд в другую страну является нормой даже для студентов.

Но сейчас отставному полковнику предстояло посадить громадную машину на заброшенной военной базе. Он ни разу не приземлялся в этом месте, не знал, какая там полоса, в хорошем ли она состоянии, выдержит ли махину под триста тонн весом, хватит ли ее длины для торможения. Одна его ошибка – и самолет превратится в погребальный костер для почти трехсот пассажиров и членов экипажа.

Наверное, гражданский летчик просто не смог бы этого сделать. Но за штурвалом сидел Хатим Рушди, военный пилот, опытный инструктор. Он готовился к схватке с Израилем и знал, что она рано или поздно обязательно начнется. Противник первым делом будет бомбить аэродромы. Поэтому полковник и его товарищи готовились к рассредоточению, к тому, что им придется взлетать с автомобильных дорог, с других полос и площадок, не приспособленных для этого. Сейчас разница была только в том, что он управлял не вертким «F16», а тяжелым, неповоротливым «Эрбасом».

– Ты понимаешь, что это безумие? – процедил Хатим Рушди. – Тут ведь даже не аэродром! Просто бетонное поле, заросшее травой!

– Все будет нормально, иншалла. Братья подготовили это место.

– Ты безумен!

– Там есть приводные маяки и освещение полосы. В конце концов, с нами не случится ничего такого, что не было бы предначертано самим Аллахом.

– Аллах отступился от тебя!

Но полковник думал уже о другом – как посадить громадную машину.

Он направил самолет вниз, по пологой глиссаде. Ему надо было оценить длину посадочной полосы, направление и силу ветра. Только потом, со второго, возможно, и с третьего захода, отставной полковник планировал сесть. К его удивлению, он увидел, что огни на посадочной полосе вполне исправны, работают согласно требованиям ИКАО. Ветер тоже был умеренным, ровным, без опасных порывов.

Огромный самолет на небольшой высоте прошел над бетонкой и снова начал подниматься.

– Ты куда! Сажай! – Второй пилот затряс пистолетом.

– Иду на второй заход, – процедил полковник. – Учись!..

Поворот. Еще один. Классическая «коробочка» перед заходом на посадку. Диспетчера не было. Хатим не видел, есть ли рядом еще самолеты, но рассудил, что они вряд ли тут будут, аэродром заброшен. Он нацелился на самый край полосы и пошел на него на минимально возможной скорости.