Без особого труда я справилась с той закрытой подвальной дверью, что вела в помещение, расположенное за восковым мертвецом. Ощупала притолоку, включила свет: довольно длинный, обычный подвальный коридор с рядами дверей по обе стороны. Я на цыпочках прошла до конца коридора, внимательно осматривая двери, потому как больше осматривать было нечего. Двери были разные: ажурные из рейки, плотные из досок, одни открытые, внутри — всяческий хлам, другие — солидно укрепленные, с засовами, замками и затворами из толстых полос железа. Я поколебалась, не вломиться ли во все по очереди — хотя нет, слишком большая возня, лучше сперва просто осмотреть.

В конце коридора я так же легко открыла следующую дверь — да, отмычки у меня отменные. Нечто вроде прихожей, снова двери… Дверей пять во всех четырех стенах выглядели абсолютно одинаково.

Три двери поддались, две никак. Из первых трех одна вела в коридор — в глубь очередного дома, аналогичного тому, через который я пришла; вторая была от каморки, забитой щетками, ведрами, стремянками и разной ветошью, а третья выходила на лестничную клетку, ведущую наверх. Захламленную каморку я миновала сразу, а для дальнейшего изучения избрала коридор. Направление вроде то самое, куда я раньше не сумела добраться.

Я медленно двинулась по коридору, как вдруг где-то за спиной прозвучало нечто вполне обыденное, но для меня более страшное, чем взрыв бомбы. Кто-то что-то открывал, звякнул замок, стукнул засов. Меня бросило в жар, на мгновение я замерла: длинный коридор, вроде бы плохо освещенный, но меня в нем видно, спрятаться некуда, ни одну дверь не успею открыть. Господи помоги!..

Я остановилась пень пнем, повернув голову и рассматривая прихожую. Там появился некто, самым очевидным образом спустившийся с лестницы, вроде даже взглянул в мою сторону, но безразлично. Тащил большой мешок, вошел в следующий коридор, исчез.

Теперь есть шанс бесшумно смыться. Но в какую сторону бежать? Все получилось само собой: в конце коридора, в темноте, снова что-то щелкнуло, кто-то вошел в подвал. Раздумывать не приходилось: лишь усилием воли сдержав бег, я быстро вернулась в прихожую и рванула на лестничную клетку.

Даже не осмотрев строения, я сразу же вышла на свежий воздух, если можно так сказать про двор-колодец. За спиной — дверь в только что оставленный подвал, напротив — стена с окнами и еще одна дверь в самом углу, Закрытая. Вспышка клаустрофобии довела меня почти до потери чувств, руки дрожали, когда я пробовала разные отмычки, нужная, конечно же, оказалась последней. Обычная лестничная клетка, в подвал — нетушки, подвалы мне решительно перестали нравиться, сверхъестественным усилием поднялась по нескольким ступеням, ведущим на первый этаж. Где-то за мной снова звякнуло. Мало что соображая, я вихрем вылетела на другую сторону — черт возьми, опять двор! Но есть ворота, похоже, на улицу…

Я бы, конечно, сунулась в ворота, но туда как раз входили. Спрятаться от людей мне представлялось сугубо необходимым. Убежище избрала без колебаний — выбора не было: контейнеры с мусором, и больше ничего. Я присела на корточки. В случае чего сделаю вид, что выбрасывала мусор, а теперь убираюсь тут — у меня на гигиене пунктик. Или что-нибудь выронила и стараюсь найти: по ошибке выбросила в мусор маленькие ножницы и пусть сдохну, да отыщу их.

Больше ничего не придумала, да и то слава Богу, ежели учесть, что время для размышлений ограничивалось несколькими секундами. Люди из ворот вошли на лестничную клетку. Одновременно открылась дверь, через которую я бежала в панике, и появился какой-то хмырь. Не взглянув на мусорные контейнеры, спокойно и степенно направился к воротам, вышел и исчез по другую сторону.

Я все еще сидела между контейнерами, хотя территория была уже свободна от врагов. Вышедший хмырь парализовал меня окончательно. Видела я его лишь какое-то мгновение, но разглядела прекрасно, — его осветила лампа над дверью. Я знала это лицо. Откуда-то знала: довольно простецкая морда и нос клецкой…

Зрелище это захватило меня целиком. Собственными глазами увидела наконец таинственного индивида, описанного Зосей и Павлом, помнится, тогда еще засвербило в мозгу: где я уже видела его рожу, где же, черт побери, и кто он такой?!..

В конце концов я вылезла из мусора, занятая проблемой рожи с клецкой до такой степени, что забыла, где нахожусь, что делаю и как выгляжу. Машинально вернулась обратно, вошла в дом, проторенным путем выкатилась во двор и толкнула дверь в подвал. Не насторожило меня даже, что она приоткрыта. Спустилась по двум ступеням.

Боги улыбаются психопатам.

— ..ты зажег? — спросили внизу, и я застыла, поставив одну ногу на третью ступеньку.

— Нет, Вальчакова. Возилась там, в коридоре.

— Пускай звонит в следующий раз. Фотоэлемент сработал, и шеф испарился…

Голос был злой и обеспокоенный. Я протрезвела в мгновенье ока, попятилась, бросила дверь приоткрытой, в воротах очутилась не помню как. Сорвала с себя плащ-халат и парик, на улицу вышла собственной, так сказать, персоной. Понятия не имела, где оказалась, да ладно, к машине могу вернуться любым кружным путем, из осторожности оставила ее довольно далеко от этой пещеры разбойников.

И все же я сообразила, что произошло. Где-то там фотоэлемент сигнализировал мое присутствие, хмырь с мешком заметил-таки меня. Но спутал, верно, с дворничихой, Вальчаковой, огромной бабой, черноволосой, в оранжевом рабочем халате. Конечно, я и не думала о нашем сходстве, когда напялила парик и плащ-халат, но так, к счастью, случилось; оттенок был, правда, другой, но не стоило требовать от мужчины, чтобы при плохом освещении он уловил нюансы колера. Принял меня за нее, и только поэтому я живая выкарабкалась из этой кретинской эскапады…

Нет, с меня хватит, больше туда ни ногой. Добилась, в сущности, одного, лицезрела хмыря с клецкой — сомнительное удовольствие, сомнительное достижение. Я так и не вспомнила, где видела его раньше; в результате — множество колючих домыслов, не дающих покоя. С равным успехом могла вываляться в кактусах…

* * *

Позвонила пани Крыскова и пригласила меня на чай, непременно сегодня же вечером. Я вознамерилась обсудить окончание нашей аферы, однако ошиблась. Посередине стола лежали два шестикаратовых бриллианта, на них я и воззрилась с огромным интересом и превеликим удивлением. Пани Крыскова сияла.

— Я вас просила обязательно сегодня, потому что продать надо сейчас же, а мне хотелось, чтоб вы посмотрели. Есть уже и клиент, огородник — для дочери покупает, ведь у нас огородники самые солидные люди.

— Так ведь договорились — мне идти в магазин? — удивилась я. — Выходит, вы рисковали сами?

— Да что вы! Моя племянница купила, случайно оказалась здесь, живет в Кракове и приехала на один день. Вот я и воспользовалась случаем, оно и к лучшему. Завмагазином согласилась продать, я ей накинула сто тысяч, и это недорого, она ведь больше всех рискует. А вы останетесь про запас. Но десять процентов ваши, сразу говорю сколько — сто шестьдесят тысяч.

Отнекиваться было нелепо, и я тут же решила поделиться с Гутюшей, пожалуй, даже из расчета один к двум, ведь его участие оказалось главным.