Посиделки закончились уже под утро. Во всяком случае, когда я, проводив Лиду до дверей ее квартиры, возвращался бульварами к себе домой, уже забрезжили первые признаки зимнего рассвета. По пути мне думалось, конечно, о том, что социалистическое нетерпение, основанное на инстинктивном неприятии эксплуатации, наживы, замыкания существования в скорлупу «частного человека», является питательной средой для политиков, которые возьмутся похоронить НЭП. Прекрасно понимаю, что в НЭПе заложены глубинные противоречия, резюмированные Лениным в предельно лаконичной формуле «кто – кого?». Понимаю, что эти противоречия неизбежно взорвут НЭП изнутри, но понимаю и другое – нельзя допустить, чтобы отказ от НЭПа произошел в порыве политического усердия не по разуму и вылился в поспешную импровизацию, чреватую хозяйственной катастрофой…

Однако не только эти мысли занимали мою голову. Вспомнилось вдруг о так и не завершенном расследовании сентябрьской перестрелки. Мы с Лидой тогда честно дождались милиции, дали свидетельские показания. Московский угрозыск поначалу рьяно взялся за дело. Среди убитых были уверенно опознаны два налетчика из разгромленной незадолго до того банды. После этого в отношении следователя к нам, которое было поначалу настороженно-нейтральным, стали проскальзывать даже нотки уважения… и на этом все застопорилось. Либо в угро так больше ничего и не смогли раскопать, либо смогли, но вот доводить эти сведения до нас не сочли нужным. Что же тут поделать? Ждать нового удара неизвестно от кого и неизвестно по какой причине?

Сдается мне, что те нападавшие не собирались нас убивать, – во всяком случае, сразу. Именно поэтому у нас появился шанс от них отбиться. Но кто же и зачем так жаждет побеседовать со мной накоротке? Усиленно роясь в своей памяти и памяти Осецкого, по-прежнему так и не нахожу ответа.

В течение января двадцать пятого года внутрипартийная обстановка ощутимо накалялась. Хотя вожди вроде бы отложили прямое выяснение отношений между собой и больше не предпринимали персональных выпадов друг против друга, но в газетной и журнальной полемике вопрос построения социализма в отдельно взятой стране всплывал постоянно. Нетрудно было догадаться, что идет идеологическая подготовка к XIV партконференции, – партийные вожди пытаются привлечь к своим идейным платформам потенциальных делегатов. И тут, ближе к концу января, по этой проблеме высказался Троцкий. Все же не выдержал, не смог остаться в стороне, когда речь пошла о столь животрепещущей проблеме, одновременно крайне интересной теоретически и влекущей за собой серьезнейшие практические решения.

Развернув очередной номер «Правды» и увидев там статью «О чем спорим?» за подписью Троцкого, немедленно впиваюсь в нее глазами и читаю не отрываясь. Не было такой статьи в известной мне истории! Да-а, умеет Лев Давидович сюрпризы преподносить, умеет. Этого у него не отнимешь…

«…Когда я присмотрелся к тем баталиям, которые ведутся нашими партийными товарищами по вопросу о возможности построения социализма в одной, отдельно взятой стране, – писал Троцкий, – то первым моим побуждением было воскликнуть: «О чем спор? Давайте попробуем построить, и тогда увидим – возможно это или нет!»

Разумеется, затем в памяти у меня всплыло множество высказываний, которые делали по этому поводу и Карл Маркс, и Фридрих Энгельс, и Владимир Ильич Ленин. Да ведь и все спорщики на них то и дело ссылаются. И разве не стоит первым делом выяснить, что завещали нам наши великие учителя? Однако тут мне пришла на ум формула, которую любил повторять Владимир Ильич: «Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна». Что же это значит применительно к нашему предмету спора?

Да очень просто. Ни Маркс, ни Энгельс не сталкивались с той проблемой, с которой столкнулись мы. Что делать пролетарским революционерам, взявшим власть в стране с далеко не самым высоким развитием капитализма, если мировая революция не произошла? Этого вопроса они перед собой не ставили, и ответа на него, следовательно, у них найти невозможно. Наших конкретных обстоятельств они не исследовали, и потому нечего у них искать неопровержимых цитат по этому поводу. «Наше учение не догма, а руководство для действия» – вот какие их слова не мешало бы напомнить тем, кто все выяснение сложнейших теоретических вопросов, встающих перед партией, сводит к тому, чтобы крыть друг друга цитатами из Маркса и Ленина.

Да, но Ленин-то видел эту проблему? – могут возразить мне. Разумеется, видел. Но прямо он ее нигде не сформулировал и потому прямого недвусмысленного ответа не дал. Почему? Да потому что история впервые поставила нас перед этой проблемой и сама еще не дала ответа на этот вопрос. Я возвращаюсь к своему первому побуждению, которое оказалось в результате и самым правильным. Практика – вот главный критерий истины, и только практика разрешит вспыхнувший спор.

Нам сейчас нужны не взаимные обвинения, с одной стороны, в проповеди национальной ограниченности, в призывах к дезертирству с фронта мировой революции, в повороте спиной к компартиям Коминтерна, в попытках обмана партии и рабочего класса ложными иллюзиями, и с другой – в панике перед лицом трудностей, в неверии в созидательные силы рабочего класса, в боязни практической черновой работы, не сулящей немедленного шумного успеха. Такой вопрос нельзя превращать в повод для взаимного сведения политических счетов. Нам нужна дружная мобилизация всех наших усилий, чтобы не провалить дела коммунистической революции.

Как же нам разрешить спор о перспективах социализма в СССР, оценивая ситуацию во всей ее конкретности? Что дает нам для этого марксизм, понимаемый именно как руководство к действию, а не как застывшая догма, как набор цитат на все случаи жизни?

Да, СССР – не самая передовая страна, оказавшаяся к тому же в условиях капиталистического окружения. Но ведь как раз в таких условиях единственный наш шанс – максимально использовать все те преимущества, которые сможет дать социалистический строй. И тут перед нами встают практические задачи необычайной сложности. На основе социалистических отношений мы должны суметь раскрепостить творческую энергию масс. Нужно произвести переворот в культуре, ибо пока в стране сохраняется неграмотность, о каком социализме может идти речь? Неграмотный стоит попросту вне политики. А нам нужна даже не простая грамотность – нам надо овладеть достижениями мировой науки и техники. Отсюда вытекает требование опережающей подготовки квалифицированных кадров рабочих и инженеров, необходимых для развертывания социалистического строительства по всему фронту. Нам нужно, при всей нашей нищете, суметь мобилизовать огромные средства на капитальное строительство, способное переустроить хозяйство СССР так, чтобы мы в конечном счете опередили по производительности труда самые передовые в этом отношении страны.

Величие Владимира Ильича как мыслителя как раз и заключалось в том, что он не занимался абстрактно-схоластическим теоретизированием по поводу того, можно или нельзя нам построить социализм в условиях капиталистического окружения. Он четко и ясно поставил перед нами те практические задачи, которые, засучив рукава, нам следует решить, чтобы войти в социалистическое общество. Он не загадывал – удастся ли нам при таком масштабе задач и при нашей материальной и культурной отсталости построить социалистическое общество или нет. История гарантий не выписывает – можем и провалиться. В своей речи на XI съезде партии Ильич об этом заявил прямо.