музыкант, продолжая играть, – Наслаждайтесь лучше музыкой.

– Так это всё ещё Лина или уже другая пташка?

– Лучше! Теобальд!

–Вот это да! Не ожидал!

–Пфф, а я почему-то не удивлён, – вставил своё слово второй игрок в кости.

– Ой, да какая разница? Женщина или мужчина? – улыбнулся музыкант, – Искусству всё равно на то, что находится у человека между ног. Я черпаю вдохновение от любви, а любовь я вижу не только в женщинах.

– Как же ты мерзок. – сказал мужчина, смачно изрыгнув.

– Мда, кто бы мне это говорил. – снисходительно сказал музыкант.

– Ой, неважно с кем ты там ложишься. – не выдержал второй игрок. – Давай! Сыграй что-нибудь весёлое! Ну эту, «ночь с Сибиллой»! Видимо эта девка хороша была, раз уж после ночи с ней ты придумал эту музыку.

– Ага, её муж тоже. – засмеялся музыкант. – Правда, моей спине нет, уж больно бил он меня, когда застал нас.

– Заткнись и играй, герой-любовничек! – засмеялся первый игрок, и таверна наполнилась весёлой музыкой.

– А они мне нравятся. – сказала Оливия.

Опьянённые посетители таверны встали со скамей и пустились в пляс. Видимо, «ночь с Сибиллой» была главной песней каждого вечера, ведь жители начали петь её. Женщины визжали, а мужчины орали или громыхали кружками, разливая своё питьё:

… Задирает юбку смело,

Грудь колышется в руках.

Муж застал за этим делом,

Страх ожил в её глазах.

Ох, лукавая Сибилла,

Меня лупит твой супруг.

Покидают тело силы

От его могучих рук….

И все смеялись. Один мужчина с подбитым глазом любезно предложил Оливии и Генриху настойку из болотного дягеля:

– Пейте! Пейте! Вы должны со мной выпить! Я спорил с одним старым дурнем, что жизнь расплатиться с ним за то, что он меня надул с ценой за овчину. Вот теперь у него дом сгорел! Пейте! Угощаю!

Женщина с серым платком на голове вскрикнула:

– Ба! Да неужели сгорел? Насмерть?

–Ага! Прям ничего не осталось! – засмеялся мужчина с подбитым глазом. – так ему и надо!

– Как же Хью сгорел?

– Помните, как он скупал дюжину свечек, потому что он боялся темноты и засыпал под свет свечи?

– Ну да.

– А то что он не дал свеч молодому пастуху, когда тот искал заблудившуюся овечку в кустах. Боялся, видите ли, что ему самому свечей на ночь не хватит. Пастух тогда ночью не пошёл в ту чащу, ни черта не видел. А Хью его выпорол за то, что тот не искал ничего. А как?

– Ну да.

–Ну так вот этот старый хрен из-за одной свалившейся на пол свечки и ПОГОРЕЛ! – залился смехом мужчина, свалившись со стула. Вместе с ним засмеялась вся таверна.

– Какой ужас! Они радуются смерти несчастного человека. – прошипела на ухо Генриху Оливия.

– Видимо, тот мужчина был лихим засранцем, раз уж все радуются его смерти. – пожал плечами Генрих. – нам предлагают бесплатно выпить. Пей, пока дают.

Оливия молча налила себе настойку и тепло разлилось по телу. Она пила за человека, который сгорел из-за свалившейся горящей свечки.

Потерянный дом

– Могу вас поздравить! Спустя одну ночь, мы уже будем в городе. – ухмыльнулась королева.

– Что ж, скорее бы эта холодная ночь прошла. – посмеялся Азгур. Ему было непривычно укутываться в меха во время скачки. Было неудобно, но и без этого никак не мог обходиться. До чего же дикая страна! Дикая погода, дикий ветер, дикая королева. Хотя тут по-другому никак. В таких условиях нельзя быть мягким и добрым – помрёшь от холода, потому нужно быть как морозоустойчивое растение: костенеть и терпеть любые нападки природы.

Спустя какое-то время Азгур добавил:

– Признаться вам, будь вы моложе и чище, я бы всеми силами добивался вашего расположения стать вашим мужем. Я вижу внутри вас юг. Своенравный и дикий.

–Женщины на юге смиренны и покорны мужчинам. –спокойно с ухмылкой возразила Маргарита. Ей польстил этот честный комплимент.

– Только своим. Но если южная женщина в ярости, то она расцарапает лицо мужа, зная, что он её за это накажет, но всё равно царапает! Чем и привлекательны наши женщины – они всю жизнь усмиряют свою бурю, что таится внутри них, но иногда эта буря выходит наружу.

– Да, в этом действительно что-то есть. – задумчиво произнесла королева, вспоминая как ударила своего мужа, не боясь, что он её убьёт. Ей было всё равно. Видимо, Азгур прав, в ней действительно был юг.

– Хотя вы слишком мужеподобна для южной женщины – вы не любите кому-то угождать, да и меня, думаю, терпите из своей личной выгоды. – прервал её мысли мужчина.

– И тут вы правы. –грубо ответила королева.

Азгур засмеялся:

–Неужели вас это задело?

– Я не угождаю людям, потому что они этого не заслуживают, а просто так делать это, не имеет смысла. Думаю, вы со мной в этом согласны. Вы же не угождаете просто так?

– Соглашусь. Вы очень умная женщина.

–Тут ничего нового вы мне не сказали. – фыркнула королева, но втайне завидовала способностям этого мужчины. Он ни разу не был в этой стране, но так хорошо владел языком, даже мудрые мысли изъяснял превосходно. Её же, девушку южных кровей, обучали её родному языку, и всё было безрезультатно. Её отец даже боялся, что дочь родилась слабоумной.

– Мне даже вас жаль. Не представляю, каково вам было: иметь южную кровь, но ни разу за жизнь не побывать на юге. Вы чужая для этой страны своим нравом, но чужая и для юга тем, что вы жили здесь и не знаете моего языка. Да и некоторые привычки севера в вас уже засели. Чужая и никому не нужная.

Королева молчала.

Слепая вера

На следующий день, расплатившись за ночлег в таверне и собрав незаметно, остатки еды с ночного разгула, Генрих и Оливия отправились дальше в путь.

На этот раз осень подарила им один день без мороси, так что путь проходил с меньшими неудобствами.

Быстро стемнело. Их привлёк вдалеке огонь. Полагая, что это деревня, и там можно переночевать, Генрих и Оливия отправились туда.

Их радушно приняли, дали ночлег и пригласили к общему пиршеству у огромного костра. Жители объяснили, что сегодня они собрались все вместе по случаю того, что великий спаситель 20 лет тому назад прибыл к ним из небес.

– Ещё одни странные жители леса – прыснула Оливия в ухо Генриха.

– И заметь, все они весьма добры. – улыбнулся Генрих.

Их разговор пришлось прервать из-за пения местных жителей. Где-то ритмично стучали, кое-где бряцали украшениями. Народ начал подниматься и дико танцевать, будто их изнутри вытряхивали как мешок.

Одна женщина изогнулась и затряслась, издав