— Колдун! — взволнованно прошептал Бушкин, глядя поверх голов ротозеев, обступивших вольер с зебрами. — Честное слово! Это он!

— Где? — Кольцов стал тоже всматриваться в том же направлении, что и Бушкин.

— Честное слово! Я его видел!

— Может, показалось? — с сомнением спросил Кольцов. — Он ведь по правой дороге поехал. И потом: мы же на автомобиле. Как бы он успел?

— Да он это! Точно! Он еще вроде как рукой мне махнул, — и Бушкин внезапно бросился в толпу. Энергично работая локтями, он пробился сквозь людскую толчею на менее людное пространство. Кольцов пробирался следом за ним.

Выбравшись из толпы, Бушкин стал беспомощно оглядываться по сторонам.

— Вот здесь он был! Точно! Возле этой коновязи! Ну, не мог же я так обознаться! — убеждал он Кольцова. Затем взобрался на коновязь и стал сверху рыскать глазами поверх голов.

Фуражки, картузы, шапки, кепки, платки — и нигде ни одной папахи.

— Я сейчас! — крикнул Бушкин и побежал к воротам, где стояли с десяток подвод, линеек и, чуть на отшибе — их «фиат». Бушкин тщательно процедил взглядом оживленную площадь, но ни колдуна, ни его тачанки здесь не было.

Тогда он бросился к «фиату»:

— Вы этого, который на тачанке, в черной папахе здесь не видели? — тяжело дыша от бега, спросил он у пулеметчиков.

— Вроде никого такого не было. А что? Нужен? — ответил тот, что постарше.

— Да нет.

— Он же на Каланчак свернул.

Бушкин устало сел на подножку автомобиля, снял с себя шапку, вытер ею мокрое лицо.

Подошел Кольцов.

— Ничего не понимаю. Я ж его вот как вас сейчас видел, — сказал Бушкин.

— Ошибся. Бывает, — стал успокаивать его Кольцов. — Может, кто-то на него похожий. И вообще чего вы расстраиваетесь, Бушкин? Что нам до него?

— Не в том дело, — невпопад ответил Бушкин. — Мне его рожа жуть как не понравилась. Скривил ее и вот так рукой махнул. Он это был! Точно, он! — и, опустив глаза в землю, долго так сидел молча, потом с сомнением сказал: — Шут его знает, может, я и правда обознался?

* * *

Скрылись вдали белые строения Аскании-Новы. День был солнечный, и теплом, грязью лужицами в колеях напоминал весенний.

Дорога была непривычно пустынной. Насколько хватал глаз, нигде — никого, ни телеги, ни лошади.

— Нам бы поворот на Владимировку не проскочить, — озабоченно сказал шофер.

Кольцов промолчал. Пригретый солнцем, он придремывал.

Они внезапно выскочили из-за невысокого скифского кургана — человек двадцать всадников, а сзади них, не слишком поспешая, катила тачанка.

Всадники мчались галопом, горяча себя и коней, и что-то устрашающее выкрикивая, палили в небо из карабинов. Стали разделяться надвое, пытаясь с двух сторон обойти автомобиль.

Тачанка выбралась на дорогу из вязкой степной почвы и тоже прибавила скорость. Ездовой кнутом стегал лошадей.

— Что это они? — с беспокойством спросил шофёр, не сразу поняв, что гонятся за ними.

— Прибавь ходу! — приказал Кольцов и, вытащив из кобуры маузер, положил его на колени. — Похоже, бандиты.

— Может, махновцы? — с надеждой спросил шофер. — Они и раньше тут по степи шастали.

— Какие махновцы? Махновцы на нашей стороне. Бандиты! Ты жми! Может, уйдем!

Шофер старательно давил на педаль газа, выжимая из автомобиля все, на что тот еще был способен. Двигатель вздыхал и захлебывался, но автомобиль нисколько не прибавлял скорости.

А всадники уже почти поравнялись с ними, и какое-то время мчались вровень. Было видно, как из-под лошадиных копыт отлетают комья грязи.

— Все, товарищ командир! — с отчаяньем выдохнул шофер. — Не получается быстрее!

Кольцов распахнул дверцу кабины, встал на подножку, закричал копошащимся возле «гочкиса» пулеметчикам:

— Ну, вы там! Почему молчите?

— 3-заело, зараза! — отозвался пожилой пулеметчик и зло выругался.

Прозвенело боковое стекло, осколки разлетелись вокруг головы Кольцова. Несколько пуль громыхнули по дереву кузова.

Кольцов выстрелил по всаднику, пытающемуся выехать на дорогу. Видимо, пуля попала в коня, он резко остановился. Всадник перелетел через голову коня, но тут же вскочил. Конь тоже попытался подняться, и даже с трудом встал, но тут же снова упал на колени.

Бушкин выстрелил из карабина по приближающейся к ним тачанке. И заметил, что тачанка резко остановилась, а двое ее седоков засуетились. Кучер спрыгнул на землю и, похоже, стал суетливо выпрягать раненую лошадь. Бушкин перевел ствол на всадников и продолжил стрелять.

— Что, гады! Живьем захотели? — заорал он. — Да здравствует Парижская коммуна!

Внезапно ожил «гочкис». Несколько очередей прошумели над всадниками, никого не задев.

Новые очереди выбили из седел двух всадников, и пулемет снова смолк.

— Сраная Америка! — с отчаяньем выругался пулеметчик, вновь принимаясь копаться в заграничном нутре пулемета.

Ободренные наступившей тишиной, бандиты пустили коней в галоп и начали с двух сторон обходить автомобиль.

Перегревшийся мотор стал захлебываться, из заливной воронки повалил пар. Бандиты увидели это и, вырвавшись далеко вперед, окружая автомобиль, стали с двух сторон сходиться к дороге. А двое уже даже выскочили на дорогу и неторопливо ехали впереди замедляющего свой бег автомобиля. Бандиты, похоже, уже не гнались за ними, а как бы сопровождали.

Всадники все больше приближались к автомобилю, уже не опасаясь ни очередей «гочкиса», ни редких винтовочных выстрелов.

Кольцов не стрелял, выжидая, когда всадники приблизятся: на тряской дороге прицельно стрелять из «маузера» было бессмысленно. Лишь Бушкин, продолжая что-то выкрикивать, наугад палил по всадникам, которые уже рысью скакали едва ли не рядом с замедляющей бег машиной.

— Ты, малый, перестань баловать! — крикнул Бушкину кто-то из бандитов. — Не то за яйца повесим!

— Не повесите! — тоскливо отозвался Бушкин. — На не чем! Нету тут дерев!

Один из всадников, красивый, с лихим чубом, выбивающимся из-под сбитой набок шапки, приблизился к кабине автомобиля. Кольцов понял: ещё несколько мгновений, они облепят автомобиль — и все закончится.

«Один патрон для себя, а остальными хоть тебя, красавец, с собой на тог свет заберу, а может, и еще одного или двух», — подумал он. Но еще не успел он поднять «маузер», как где-то неподалеку раздался разбойничий свист.

Дальше произошло и вовсе непонятное. Краем глаза Кольцов увидел, как красавец бандит резко отпрянул от автомобиля. Развернув коня, с силой хлестанул его плетью и помчался в степь вслед за скачущими во весь опор остальными подельниками.