— О да, — ответил Агилар, посверкивая глазами. — Более чем в порядке. Ей очень нравилось раскапывать руины Она казалась восхищенной.

— Надеюсь увидеть эти руины своими глазами, — произнес Рубикон.

— Завтра увидите, — бодро сказал Агилар.

Они расселись на поваленных деревьях и камнях, чтобы съесть холодный ужин, состоящий из круглых маисовых лепешек, толстых кусков сыра и неизвестных фруктов, которые индейцы набрали в лесу. Скалли ела медленно, ощущая приятный вкус необычной пищи, счастливая уже оттого, что сидит.

Малдер отогнал от своего красного банана комара и признался Скалли, что по сравнению со вчерашним ужином в отеле эти фрукты, безусловно, лучше.

Он встал, забрался в палатку, где был сложен их багаж, и стал что-то искать в коробках.

Скалли покончила с едой и прислонилась спиной к дереву. После долгой трудной ходьбы ноги все еще дрожали.

Малдер вылез из палатки, что-то держа за спиной.

— Когда я делал предварительное расследование этого случая, то вспомнил рассказ о Тлацолтеотль. — Он взглянул на старого археолога. — Я правильно произнес? А то звучит так, словно я проглотил черепаху.

— А-а, богиня преступной любви! — рассмеялся Рубикон.

— Да, именно она, — сказал Малдер. — Так вот, парень по имени Джаппан пожелал стать любимцем богов — что-то вроде кризиса в середине жизни. Он оставил любимую жену и все имущество, чтобы стать отшельником, забрался на высокую скалу в пустыне и проводил все время в молитвах. — Малдер огляделся вокруг. — Хотя где он здесь нашел пустыню, не знаю. Естественно, боги не могли проигнорировать такой вызов и стали его соблазнять красивыми женщинами, но он не поддался искушению. Тогда перед ним появилась Тлацольтеотль, богиня преступной любви, и нанесла ему, если так можно выразиться, последний удар. Она сказала, что так восхищена его добродетелью, что хочет только его утешить. Она разговаривала с ним все время, пока он спускался со своего утеса, и внизу успешно совратила его — к огромному удовольствию других богов, которые только и ждали, когда он поскользнется.

Боги наказали Джаппана за нескромность, превратив его в скорпиона. От стыда за свою неудачу Джаппан спрятался под камень. Но боги хотели окончательно унизить его, поэтому привели его жену к этому камню, рассказали о его падении и тоже обратили ее в скорпиона.

Он задумчиво улыбнулся, все еще пряча что-то за спиной.

— Но в конце концов это всего лишь романтическая история. Жена Джаппана в облике скорпиона убежала под камень, чтобы соединиться со своим мужем, и у них появилось много-много маленьких скорпиончиков.

Владимир Рубикон, улыбаясь, смотрел на него.

— Замечательно, агент Малдер, — сказал он. — Вы могли бы работать в музее, бесплатно, как и я.

Скалли встала и стряхнула крошки с одежды.

— Интересно, Малдер, но к чему рассказывать эту легенду сейчас?

Он протянул руку, и она увидела на ней безобразные останки раздавленного огромного черного скорпиона со свисающими многочисленными ножками.

— Потому что я нашел это под твоей подушкой.

Когда утром они приготовились свернуть лагерь, Малдер заметил, что его часы остановились. Первой мыслью было, что ночью их группа столкнулась с чем-то чуждым и необъяснимым. Затем он решил, что скорее всего в механизм попала какая-нибудь грязь. Малдер поменял мокрую и грязную верхнюю одежду, надев свежую рубашку, хотя знал, что в лесу она за день так же испачкается и порвется.

Скалли, сонная, с припухшими глазами, вылезла из своей палатки, отмахиваясь от комаров и москитов.

— Доброе утро, солнышко! — приветствовал ее Малдер.

— Знаешь, я бы предпочла снова работать на студии звукозаписи, — сказала она, раскинув руки и потягиваясь со сна. — По крайней мере у них сухой и чистый офис, а в холле есть автоматы для воды.

Она отхлебнула глоток из своей фляжки, потом плеснула немного воды на ладонь и умылась.

— Да, раньше я не могла оценить по-настоящему, какое это счастье — работать, когда тебе ежесекундно не досаждают мерзкие насекомые.

Фернандо Агилар стоял у дерева перед маленьким зеркалом для бритья, держа в руке бритву с раскрытым лезвием. Его шляпа висела рядом на сломанном суку. Он повернулся к ним с намыленными щеками.

— Buenos dias, amigos! — поздоровался он и вернулся к своему занятию, сбривая щетину и жмурясь от удовольствия. — Ничто так не освежает человека, как утреннее бритье, сразу чувствуешь себя готовым к новому дню, а?

Он продолжал ловко орудовать опасным лезвием, стряхивая пену в папоротник.

— Открою секрет, сеньор Малдер, я подмешиваю в мыло репеллент от насекомых и, кажется, помогает.

— Стоит попробовать, — сказал Малдер, тоже собираясь побриться. — А как потом пройти к ближайшему душу?

Агилар рассмеялся, и пронзительные звуки его громкого смеха напомнили Малдеру крикливую перебранку ревунов, разбудивших его сегодня ночью.

Рабочие быстро сложили палатки, упаковали их в компактные брезентовые мешки, затем собрали одеяла и остальное снаряжение.

Владимир Рубикон в нетерпении расхаживал у собранных вещей и бросал в рот изюминки из маленького пакетика.

— Скоро ли отправимся? — поминутно спрашивал он.

Малдер увидел его покрасневшие глаза и понял, что ученый плохо спал, но, конечно, не из-за непривычки к походным условиям.

Агилар закончил бритье, вытер лицо цветным носовым платком, после чего сунул платок в карман, покрутил в руках шляпу из шкуры оцелота, оглядел ее со всех сторон и нахлобучил на голову.

— Вы правы, сеньор Рубикон, мы должны поторопиться на поиски вашей дочери. Путь предстоит неблизкий, но если будем держать хороший темп, доберемся до Кситаклана до наступления ночи.

Они снова углубились в джунгли. Молчаливые рабочие возглавляли группу, расчищая мачете путь; шедший следом за ними Агилар указывал дорогу.

Стая разноцветных, сверкающих крылышками бабочек при их появлении вспорхнула с прозрачной заводи у поваленного дерева и рассыпалась по кустам, словно бесчисленное множество переливающихся в солнечных лучах бриллиантов.

Малдер заметил устремленный на него холодный взгляд свисавшей с ветки змеи. Он подумал, что стоило бы побольше разузнать о змеях, отправляясь в дикие джунгли Центральной Америки, и на всякий случай решил опасаться всех змей подряд.

Они шли не более часа, когда их настиг дождь, теплый и маслянистый, пропитанный тысячью незнакомых запахов. Лукавые говорливые ручейки скатывались с вогнутых листьев банана, смывая пауков, гусениц и других насекомых, нашедших на них свой дом. Мокрый воздух, казалось, был готов взорваться от переполнявшего его настоя ароматов освеженных растений.