Все то же романтическое воображение, порой ребячество мешали министру трезво взглянуть на вещи. В январе 1911 года произошло событие, которому пресса уделила большое внимание и которое вошло в историю под названием «битва на Сидней стрит». А началось все с относительно банального случая. В Лондоне в одном из самых бедных кварталов Ист-Энда группа полисменов, совершавших обычный обход, попала в настоящую засаду. Трое стражей порядка были убиты. Немедленно началась погоня за «террористами». Было установлено, что это латышские анархисты, возглавляемые неким «Петром-художником». Полиция обнаружила преступников несколько дней спустя в маленькой лачуге по адресу Сидней стрит, 100 и окружила их убежище. Осажденные открыли огонь. Тотчас же к месту происшествия были стянуты значительные силы: несколько сотен полицейских, взвод шотландских гвардейцев, лучшие стрелки. Черчилль, которому сообщили о случившемся, когда он принимал ванну, поспешил на место происшествия. Тем временем перестрелка продолжалась, осажденный дом загорелся и рухнул, под его обломками и погибли злополучные анархисты.

Битва была увековечена в фотоснимке. На нем посреди вооруженных полицейских и солдат запечатлена группа ответственных лиц с министром внутренних дел в цилиндре и шубе на первом плане. Министр подался вперед, чтобы ничего не пропустить в разыгрывающейся драме. Недоброжелатели не преминули язвительно прокомментировать это происшествие. Ну разве это место для министра Его величества? Разве имел он право так рисковать? Зачем еще щеголять своей храбростью перед репортерами и фотографами как не ради саморекламы? Впрочем, по возвращении в министерство Уинстону пришлось выслушать те же упреки из уст одного из своих ближайших соратников. «Не сердитесь, — ответил ему министр, — я отлично провел время!»[67]В этом ответе был весь Черчилль.

Весна 1908 года была знаменательна не только тем, что Уинстон, получив столь ответственную должность, стал одним из первых государственных деятелей Британии. В его жизни произошло еще одно не менее важное событие: встреча с Клементиной Хозиер, положившая начало союзу, просуществовавшему пятьдесят лет.

Личная жизнь Уинстона была вовсе не такой насыщенной, как общественная, и не давала пищи для сплетен и пересудов. Конечно, мы могли бы упомянуть несколько юношеских увлечений и романов, поначалу скорее платонических. Однако никаких пикантных приключений, никакого распутства, никаких скандалов, связанных с женщинами, в жизни Черчилля не было. Ничего, что могло бы удовлетворить жадных до сенсации биографов. Правда, печального примера лорда Рандольфа было вполне достаточно, чтобы дать отпор любому соблазну, сулившему плотские утехи, если бы таковой и имелся.

Как и большинство молодых людей того времени, Черчилль получил чисто мужское образование, начиная с Хэрроу и заканчивая Сэндхерстом. Он отнюдь не был сердцеедом и чувствовал себя скованно в обществе юных дам, о чем говорится во всех дошедших до нас свидетельствах. Он не терялся, если речь шла о карьере — основном приоритете в жизни Уинстона, но в делах любовных, вместо того чтобы проявлять инициативу, он становился замкнутым и неловким. К тому же Уинстон не любил танцевать и предпочитал длинные монологи на политические темы, что отнюдь не способствовало исполнению его надежд на брак с хорошей девушкой из приличного общества.

До встречи с Клементиной в жизни Черчилля были три разбитые мечты о любви, заслуживающие нашего внимания. Если не считать непродолжительного флирта девятнадцатилетнего Уинстона с юной Молли Хэкет, обворожительной, но пустой болтушкой, с которой он познакомился в гостях у лорда Хиндлипа, его первым и самым серьезным увлечением была Памела Плоуден. О ней Уинстон мечтал не один год. Памела была дочерью британского посланника в Хайдарабаде. Молодые люди писали друг другу письма в течение нескольких лет, и их близкие уже считали, что дело идет к свадьбе, однако, в конце концов, ни он, ни она так и не решились на столь ответственный шаг. Чувство угасло, и в 1902 году Памела вышла замуж за лорда Литтона, сохранив дружеские отношения со своим старым поклонником. Их дружба продолжалась до самой смерти Уинстона (Памела пережила его на несколько лет).

Затем Уинстон наметил было себе в жены юную Мюриель Уилсон, богатую наследницу из семьи потомственных судовладельцев. Она была молода и жизнерадостна, сказочно богата, что вполне устраивало претендента, склонного к расточительности, но вот беда — он не мог смириться с ограниченностью своей избранницы, и роман не получил продолжения. И, наконец, третья неудача постигла молодого политика с популярной в то время американской актрисой Этель Бэрримор. Она пленила нашего горе-Дон Жуана, однако когда он открыл ей свои чувства, Этель скорехонько его выпроводила.

И вот уже достигнув возраста Христа, Черчилль по-прежнему оставался холостяком. Наконец в марте 1908 года судьба решительно постучала в двери его сердца. Иными словами, он был приглашен на званый ужин. На тот же ужин в самый последний момент пригласили юную шотландскую аристократку Клементину Хозиер. Она должна была заменить гостью, которая не смогла прийти и без которой за столом оказалось бы тринадцать человек. Уинстон думал было отказаться от приглашения, но, в конце концов, явился на ужин, нехотя и с опозданием. Его усадили между Клементиной Хозиер и леди Лугард, хорошо разбиравшейся в вопросах колониальной политики, в ее честь и был дан ужин. Но, как это ни странно, заместитель министра по делам колоний ни словом с ней не перемолвился, сосредоточив все свое внимание на другой соседке[68]. Это было началом настоящей страсти, молодые люди условились о новой встрече, а затем решили соединить свои судьбы. 11 августа в бленхеймском парке Уинстон открыл Клементине свое сердце, а на 12 сентября уже назначили бракосочетание.

Уинстон был на десять лет старше своей суженой. Клементина родилась в 1885 году в семье сэра Генри Хозиера, бравого гвардейского полковника, и леди Бланч Хозиер, также принадлежавшей к знатному шотландскому роду, — ее отцом был граф Д'Эйрли. Однако несмотря на более чем достаточное количество голубой крови в жилах обоих молодоженов, у них не было опыта счастливой семейной жизни. Семья Клементины, прозванной «якобиткой», также не знала покоя. У нареченной Уинстона, как и у него самого, было несчастливое детство. Родители Клементины расстались, и леди Бланч, с которой остались дочери, стала злоупотреблять полученной свободой. Клементину поручили заботам нянюшек, она редко видела свою мать, поглощенную картами и своими многочисленными приключениями и романами. Вероятно, сэр Генри не был отцом ни одной из дочерей леди Бланч. Ходили слухи, что Клементина и ее старшая сестра появились на свет благодаря связи их матери с капитаном Джорджем Миддлтоном по прозвищу Bay (Гнедой) — изящным, обаятельным гусаром, не устоявшим в свое время и перед чарами леди Рандольф Черчилль, близкой подруги леди Бланч, имевшей с ней много общего[69]. Какое-то время семья Хозиер жила в Дьепе, где были казино и целая община зажиточных англичан, там же Клементина овладела французским языком с помощью своих гувернанток-француженок. Позже она даже давала уроки французского за два шиллинга шесть пенсов, поскольку все ее детство и юность семья если и не жила в нужде, то, по крайней мере, располагала весьма ограниченными средствами.