Возле двери имелся звонок, и я нажал на кнопку. Ни надписей, ни табличек. Окошко открылось. Я видел лишь колкий взгляд хищных глаз, сросшиеся на переносице черные брови и часть смуглого лба.

— Что вам нужно?

— Хороший вопрос. Я пациент доктора Хоукса, мое имя Дэн Элжер. Доложите ему о моем визите.

— Я вас не знаю.

— Меня это радует. Зато меня знает Хоукс.

Окошко захлопнулось. Ждать пришлось довольно долго. Складывалось впечатление, что бдительный страж сел на велосипед и прокатился до противоположной стороны обители.

Наконец щелкнул засов, и дверь распахнулась. Не успел я зайти, как ее захлопнули. В нос ударил запах сырости и плесени, а перед глазами выросла стена мрака. Меня подхватили за руки и прижали носом к кирпичной кладке. Пара здоровенных циклопов обшарила мои карманы. Я не оказывал сопротивления, такое обращение можно было предвидеть.

— Пустой, —  гаркнул бас у меня за спиной.

Меня развернули и указали на решетку из трехдюймовых прутьев. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Заскрипел какой-то механизм, и решетка поползла вверх. Когда она поднялась на нужный уровень, я перешел на другую половину камеры. Здесь стоял стол, где, кроме небольшой лампы и телефона, ничего не было. За ним сидел толстомордый и лысый, как бильярдный шар, мордоворот.

Резкий фальцет, режущий ухо, не соответствовал его комплекции. Говорил он быстро и отрывисто.

— Вас проводят к профессору. Не советую отклоняться в сторону. Разговаривать с охраной запрещено. Идите.

Он кивнул влево, где меня поджидали двое ребят в униформе. Лысый нажал на кнопку в ящике стола, и открылась еще одна стальная дверь. В помещение проник солнечный свет.

Первым вышел охранник, вторым я, замыкал конвой еще один громила. На секунду мы остановились. За спиной с лязгом захлопнулась дверь. Замыкающий конвоир приказал:

— Руки за спину и вперед.

Мы тронулись с места. Я немало повидал в своей жизни, но на такое моей фантазии не хватило бы.

Из охранного пункта мы вышли на разводной мост, перекинутый через глубокий ров, заполненный водой. Ров походил на реку с бетонными берегами, которая протекала по периметру кирпичной стены. По другую сторону рва проходил коридор из колючей проволоки высотой в десять футов. Мы перешли мост и, свернув влево, двинулись вдоль проволочного заграждения. В памяти возник случай, когда мне удалось бежать из плена во время войны, но даже косоглазые с их природной хитростью не додумались до такой премудрости. Сбежать из этой крепости практически невозможно. Даже если отсюда убрать всю охрану, то понадобится немало усилий, чтобы разорвать колючий забор, переплыть ров и взобраться на гладкую стену высотой с трехэтажный дом. Ну а потом останется с нее спрыгнуть и разбиться в лепешку. Такая затея не может иметь реального воплощения. Глядя на охранника, идущего впереди, я оценивал его возможности. Помимо хорошей физической формы, у него на поясе висела резиновая дубинка и футляр с наручниками. Вдоль узкой гравиевой дорожки, по которой мы шли, через каждые двенадцать шагов стояли такие же ребята в униформе. Что здесь охранялось с такой тщательностью, мне было непонятно. Кроме охраны, я никого не видел.

По правую руку от меня раскинулось иоле шириной в сотню ярдов, а за ним стояли корпуса с решетками на окнах. Ни одного деревца, ни одной живой души. Корпуса имели шесть этажей в высоту и соединялись между собой коридорами на уровне второго этажа. Монотонное шествие под конвоем начинало раздражать, Это заведение вполне могло соперничать с тюрьмами Сан-Квентин и Алькатрас.

В поле моего зрения попадало четыре корпуса, что было за ними, я видеть не мог. Каждый корпус имел в длину ярдов двести, не меньше. Об этом можно было судить по окнам. Их было пятьдесят в каждом ряду.

Через десять минут пути мы вышли к белому трехэтажному зданию. На окнах этой коробки не было решеток» и выглядела она приличней. Возле подъезда стояло несколько машин, а у дверей висела полированная бронзовая табличка с надписью «Административный корпус».

Мы остановились у входа, и ведущий охранник позвонил в звонок. Дубовая дверь приоткрылась, из нее выглянул человек в белом халате. Он выглядел совершенно обычным человеком, а я уже и не надеялся увидеть здесь простого смертного.

— Элжер к доктору Хоуксу.

— Пусть войдет.

Конвой остался на улице, а я переступил порог конторы. Внутри не было охраны, здесь было чисто и прохладно. Белые стены, белые полы, худощавый парень в белом халате. Он с улыбкой взглянул на меня и тихо сказал:

— Доктор просил провести вас в кабинет, он немного занят, но это не надолго. Следуйте за мной.

Мы поднялись на второй этаж и прошли по широкому коридору, белизну которого оттеняла зеленая ковровая дорожка. Кабинеты располагались по обеим сторонам, и на каждом висела бронзовая табличка. Здесь указывалось только имя, никаких званий и должностей. Когда я занят каким-то делом, все, что мне попадается на глаза, откладывается в памяти автоматически. При необходимости нужная цифра или имя всплывают в памяти. Мозг отрабатывает такие вещи без особого напряжения, и мне не приходится прикладывать усилия, чтобы вспомнить чье-то имя, номер машины или телефона.

Память закалялась в работе, которой я занимался после войны. Демобилизовавшись, без денег, я еще с год мотался по Востоку, дальнему и ближнему. Моей профессией стал покер. Надо сказать, что если бы я продолжил карьеру игрока, то имел бы сейчас неплохое состояние. Я до сих пор помню каждую раздачу, и мне ничего не стоило запомнить комбинации всей игры.

Кабинет Майка Хоукса ничем не отличался от остальных. Та же бронзовая табличка с именем.

Мой провожатый постучал в дверь и, посторонившись, открыл ее.

Я вошел. Никакой приемной. Огромная комната, где вместо стен стояли стеллажи с канцелярскими папками, пухлыми и тяжелыми.

В кабинете имелись еще две двери, одна справа от окна, другая слева. Посредине стоял стол, за которым восседал мой наниматель, по другую сторону стола стояли два кресла. К моему сожалению, оба были заняты джентльменами в цивильной одежде.

Очевидно, я вошел в самый ответственный момент беседы, так как они не сразу меня заметили.

— Я понял тебя, Майк, но хочу надеяться, что срывов больше не будет, —  сказал тот, что сидел справа.

— Не осложняй положения, ты же понимаешь, какая может последовать реакция собрания, —  добавил тот, что сидел слева.

Тон, которым говорили эти люди, не походил на угрозу, так журят родители нашкодившего школьника, но меня это удивило. Хоукс казался мне абсолютно независимой личностью.

Заметив мое появление. Хоукс встал и коротко завершил разговор:

— Мы еще увидимся, господа.

Посетители встали, коротко поклонились и направились к двери. Теперь я мог разглядеть их лица. Один из них был пожилым мужчиной, чей возраст пересек шестидесятилетний рубеж. Благородное лицо сенатора на покое, однако, когда он полоснул меня взглядом, меня что-то кольнуло. Его лицо показалось мне знакомым, но сейчас я не старался вспомнить, где видел его раньше. Он шел медленно, немного прихрамывая и опираясь на трость. Второй посетитель был значительно моложе. На вид ему было не больше тридцати. Смуглая кожа, черные глаза, прямые мексиканские усы. Пуэрториканец. Этот оказался немного поприветливей и улыбнулся мне. Улыбка не самая обаятельная, но в этих застенках даже она казалась солнечным зайчиком.