Мне всегда нравилось гостить у Бьорна. Наверное, следствие сиротской жизни, но этот дом я просто обожала, всегда завидовала другу белой завистью и мечтала, что когда-нибудь у меня будет такой же. Дело было не в размерах и богатстве, дело было в семье.

Общинные привычки далеких халейских предков Бьорна вылились в то, что один-единственный дом недалеко от центра города, поглотив соседей, с годами превратился в огромный особняк-поместье, занимающее целый квартал. И в доме этом проживал почти весь клан Берггаренов; по традиции, сыновья селились поближе к родителям, или вовсе приводили жен в родительский дом, и только дочери отправлялись в семьи мужей. У нас когда-то царили подобные порядки, но сейчас все старались обзаводиться своим жильем, причем подальше от родного дома. А Берггарены продолжали традиции предков.

В этих стенах всегда звенел детский смех, в зеркалах множились отражения фамильных огненно-рыжих кос, и сам воздух пропитывало ощущение дома. Здесь всегда было тепло, уютно и всегда радовались гостям.

– Привет, Лейла! – Дверь с грохотом распахнулась, впуская пятнадцатилетнюю девицу совершенно хулиганского вида с двумя растрепанными косами.

– Привет, Фьерь, – только и успела ответить я, прежде чем на меня обрушились почти семьдесят килограммов живого веса. – Уйди, медведица, раздавишь! – возмущенно принялась я сталкивать подростка с себя. Это ей по возрасту пятнадцать, а по росту она выше меня, и продолжает расти. Гены сказываются, в роду Берггаренов мелких нет.

Гордая полученным прозвищем, Фьерь позволила себя стряхнуть.

– Это здорово, что ты у нас в гостях, – сообщила она. Почему-то с самого нашего знакомства шесть лет назад Фьерь прониклась ко мне огромной симпатией и доверием. – А ты долго планируешь спать? У нас сейчас уроки верховой езды, я хотела тебя позвать.

– Да я та еще всадница, – не удержалась я от улыбки.

– Ну и ладно, на корде погуляешь. Или ты собираешься весь день в кровати проваляться? – Она удивленно вскинула брови.

– Я об этом пока не задумывалась, – весело хмыкнула. – Теперь-то уже вряд ли.

Понукаемая непоседливой девчонкой, я поспешно оделась, благо, чтобы натянуть штаны и рубашку, много времени не нужно. Обрадованная Фьерь ухватила меня за руку и поволокла на буксире к выходу, чтобы прямо в дверях столкнуться с еще одним посетителем.

– Ой! – звонко воскликнула будущая грозная воительница, с недовольным видом потирая лоб. – Ой! – уже с другой интонацией произнесла она, рассмотрев, в чье могучее плечо с разгона влетела. – Доброе утро, деда! – взвизгнула Фьерь, повисая на шее высокого статного мужчины, возраст которого выдавала лишь абсолютно седая шевелюра, собранная в короткую косицу, да россыпь морщин вокруг глаз и губ, придававшая и без того суровому лицу налет грубой жестокости. Не свойственной, впрочем, этому всемирно известному полководцу. – Ты уже вернулся?!

– Нет, я еще в Сионе, – с абсолютно серьезным лицом качнул головой мужчина, чем вызвал еще одну волну радостного звонкого хохота.

– Гар Оллан, доброе утро, – вежливо поздоровалась я на халейский манер. Почему-то за время знакомства с этим человеком у меня ни разу не получилось воспользоваться в беседе с ним каким-нибудь иным обращением. Мужчина чуть усмехнулся одними губами и ответил:

– Здравствуй, Лейла. Хорошо, что ты уже проснулась, сэкономим время.

– То есть? – похолодела я. Подумалось, что сейчас он велит собирать свои вещи и убираться восвояси.

– А как же верховая езда? – обиженно протянула Фьерь.

– Тебя я не задерживаю, – вскинул брови генерал, и девочка, лишь грустно вздохнув, без возражений удалилась. – Пойдем, нас уже ждут.

– Кто? – не удержалась я от вопроса, мучимая противоречивыми эмоциями. С одной стороны, облегчение: меня явно не собирались выставлять из дома, и вообще генерал был настроен довольно благодушно. А с другой… слишком велика честь, чтобы сам Оллан Берггарен куда-то меня сопровождал!

– Его Величество, – пожал плечами мужчина с таким видом, будто сообщал прогноз погоды на завтра.

– Зачем я ему?! – испуганно пробормотала я.

– Ему интересно посмотреть на ту, кто по завещанию его родственника станет наследницей доррата[13] Керц, – вновь пожал плечами генерал. – Да не пугайся так, – он вновь подбодрил меня скупой улыбкой, – это неофициальная встреча без лишних ушей.

– А почему вы…

– Потому что ты кровница моего сына и гостья моего дома, – терпеливо пояснил Берггарен. – Не могу же я бросить тебя в такой паскудной ситуации, – прямолинейно сообщил он.

– Спасибо, – с трудом выдавила я.

– Пока не за что, – отмахнулся генерал, распахивая очередную высокую двустворчатую дверь и пропуская меня вперед.

В небольшой уютной гостиной, оформленной в сдержанных бело-голубых тонах, Разрушитель смотрелся чужеродным элементом, жутковатой одинокой кляксой.

Обернувшись на звук шагов, он наткнулся взглядом на хозяина дома и, опираясь на подлокотник, поспешил встать.

– Господин генерал-лейтенант, честь для меня, – Дагор с видимым трудом выпрямил спину, вытянувшись по струнке.

– Вольно, подполковник. Это для меня честь принимать вас в своем доме, – неожиданно возразил Оллан. – Жалко только, при таких обстоятельствах.

– Я прибыл…

– Да, я в курсе. Хорошо, что именно вы занимаетесь этим делом – у него есть шанс быть рассмотренным непредвзято. Пойдемте, воспользуемся моим экипажем, негоже заставлять Его Величество ждать.

И, подавая пример, генерал решительным уверенным шагом двинулся к выходу, не делая попыток завести светскую беседу ни со мной, ни с Разрушителем. Впрочем, я бы удивилась, если бы гар Оллан Берггарен вдруг заразился от кого-то многословностью, улыбчивостью и чуткостью. По всем рассказам и моим немногочисленным личным наблюдениям, это был суровый грубоватый воин, прирожденный боец и защитник. За ним вся его огромная семья находилась как за могучим утесом – защищающим от ударов бури, но не делающим даже попытки морально поддержать в минуты душевной слабости и сомнений. Рядом с ним безопасно, но одиноко, и этого молчаливого мужчину, бесконечно уважая, побаивались даже собственные дети. Что уж говорить о посторонних людях? Одна только миниатюрная, пухленькая, очень добрая женщина, его жена Лайали, немного смягчала характер мужа.

За все время дружбы с Бьорном я видела генерала Оллана всего несколько раз, мельком: он никогда не баловал своих детей излишним вниманием, предпочитая семейному уюту службу. И теперь чувствовала себя очень неловко, когда мне вдруг в столь прямолинейной манере дали понять, что генерал планирует выступить моим защитником.

Подобная новость, несмотря на лестность, не радовала. Значит, ситуация действительно настолько серьезная, что он нашел уместным вмешаться. Значит, теперь мне еще внимательнее надо следить за каждым своим шагом и словом, чтобы оправдать оказанную честь – протекцию самого Оллана Берггарена. Потому что подвести его было страшно. Я не опасалась мести, просто тень презрения и разочарования в глазах этого человека способна втоптать в грязь и более самоуверенного и сильного индивида, что уж говорить обо мне?