Они походили на татар Тимура — были узкоглазыми, редкобородыми, решительными и алчными. Одевались они в меха и стеганый шелк, владели превосходным оружием. И были менее отсталыми, чем русские того времени — чеканили для русских монеты, которыми те выплачивали им дань, поставляли счетные приспособления, на которых русские подсчитывали, что им причитается, и бумагу, на которой писали ярлыки для русских великих князей.

Русью они правили издали — из Сарая на Волге и Астрахани. Русские князья сами приезжали к ним с подарками и данью; как правило, они отправлялись на Русь лишь когда дань не поступала — жечь, убивать и наполнять переметные сумы всем, что приглянется.

Политическое равновесие Восточной Европы находилось в руках ордынцев, в недавнем прошлом они совершили внезапный набег в центр Польши под командованием хана, женатого на дочери греческого императора. К их двору в Сарае приезжали агенты предприимчивых генуэзцев и венецианцев, которые основали торговые поселения по всей их территории.

Единственный отпор их власти дал Дмитрий, великий князь московский, собравший войско численностью в сто пятьдесят тысяч. На Дону он сразился с ханом Мамаем и разбил его. Для русских настал день славы, но скоро кончился. И они могли бы сказать: «Мы, поднявшие меч, пострадали больше, чем наши отцы, покорно гнувшие шею».

В то время Тохтамыш, крымский хан, бежал от своих родственников в Золотой Орде. Убежище он нашел у Тимура. По его пятам явился военачальник на белом коне, посол Золотой Орды.

— О Тамерлан, — воскликнул посол, — вот что говорит Урус-хан, владыка востока и запада, Сарая и Астрахани, повелитель Синей Орды, Белой Орды и Сибири — слушай его слова: «Тохтамыш убил моего сына и нашел у тебя убежище. Выдай его мне, иначе я пойду на тебя войной, и поле битвы будет выбрано».

Это устраивало Тимура как нельзя лучше. Его завоевания коснулись ордынских владений, и борьба за господство стала неизбежной. Иметь на своей стороне хана чингизовой крови было большой удачей, да и в любом случае Тимур ни за что не выдал бы человека, попросившего у него убежища.

— Тохтамыш, — ответил он, — отдался под мое покровительство. Я защищу его. Возвращайся к Урус-хану, скажи, что я слышал его слова и готов к войне.

Тимур устроил пир в честь Тохтамыша, назвал его своим сыном, дал ему две крепости на северной границе, беков и воинов. Кстати, оба эти города Тимур отбил у монголов. Ко всему этому он добавил блестящее снаряжение — оружие, золото, сбрую и доспехи, верблюдов, шатры, барабаны и знамена.

Экипированный таким образом Тохтамыш выступил и потерпел от ордынцев сильное поражение. Тимур снова обеспечил его всем, и он вновь оказался разбит, переплыл в одиночестве реку Сыр на Гнедом Тимура и прятался раненый в камышах, пока отправленный на разведку барласский сотник не обнаружил его и не привел к шатру эмира. Затем колесо Фортуны сделало оборот.

Урус-хан умер, и Тохтамыш стал главным претендентом на трон Золотой Орды. Поддержанный теперь половиной северных племен, усиленный частью войск Тимура, он вкушал победы. Безудержный, жестокий, не знающий угрызений совести, Тохтамыш пронесся по степям черной бурей. Прогнал Мамая и занял его дворец в Сарае на Волге.

Он потребовал дани от русских князей, которые помнили свою победу на Дону два года назад и не желали больше покоряться. Огнем и кровью Тохтамыш утвердил свою власть над ними, прошел сквозь дым горящих деревень к Москве, осадил ее, взял обманом и разграбил, оставив великого князя в глубокой скорби. После этого в Сарай к Тохтамышу поехали сыновья русских князей в качестве заложников и дворяне Генуи и Венеции просить торговых привилегий.

Колесо Фортуны повернулось вновь. Тохтамыш — повелитель Золотой Орды не был беглецом Тохтамышем. Он видел величие Самарканда и татарские павильоны. И пошел войной на Тимура без предупреждения и без мысли о таком отвлеченном понятии, как благодарность.

Кое-кто из военачальников пытался его отговорить. «Дружба Тимура помогла тебе. Один лишь Аллах знает, не переменится ли твое счастье снова и не возникнет ли у тебя вновь нужда в его дружбе».

Но Тохтамыш не сомневался в успехе — к тому же Тимур захватил некогда принадлежавший Золотой Орде Ургенч. Тохтамыш шел на войну со всей осторожностью, с тщательными приготовлениями, которым учили монгольские предания. Несколько отрядов Золотой Орды появилось у Каспийского моря, где тогда находился Тимур. Но вскоре в лагерь Тимура прискакал измотанный, еле державшийся в седле гонец. Он преодолел девятьсот миль за семь дней. И сообщил, что Тохтамыш с основными силами переправился через Сыр и вторгается в родную землю Тимура, от Самарканда его отделяют несколько переходов.

Тимур так быстро возвратился по большой хорасанской дороге, бросая охромевших лошадей, что появился раньше, чем Тохтамыш успел подойти к Самарканду.

Несколько пограничных крепостей выстояло против захватчиков с севера. Омар-Шейх, старший сын Тимура, встретился с ними в бою и проявил необычайную храбрость, однако потерпел поражение, и его воины рассеялись среди холмов, когда весть о приближении Тимура дошла до Тохтамыша, его тумены были разъединены, задача их была выполнена не до конца. Ордынцы сожгли дворец на окраине Бухары и ушли обратно за реку.

Но земли Тимура оказались частично опустошенными — войско Тохтамыша вытоптало посевы, захватило лошадей и пленников. А когда появились украшенные рогами знамена Золотой Орды, поднялись и знамена мятежа. На западе ургенчские Суфи — родственники Хан-Заде — выступили против эмира. На востоке племена джете из высокогорных долин сели на коней и устремились вниз грабить.

Назревала решительная борьба за власть. Тохтамыш, потомок Чингиза, приверженец ясы, надежда кочевников, привлек на свою сторону монгольские силы. Тимур, сын вождя небольшого племени, располагал только связанными с ним узами верности людьми из татарских племен.

Тем временем Тохтамыш скрылся в своих степях быстро, как лиса в логовище. Предугадать, где он нанесет очередной удар, было невозможно.

Тимур созвал к себе всех, кто командовал в боях и потерпел поражение от ордынцев. Наградил выказавших отвагу военачальников, а единственного бежавшего с поля боя наказал на свой манер — причесал как женщину, раскрасил ему лицо румянами и белилами, после чего отправил ходить босиком в женской одежде по улицам Самарканда.

Потом в самые лютые зимние холода Тохтамыш подошел с громадным войском к реке Сыр. Европейский монарх на месте Тимура отступил бы в Самарканд, бросив окружающие земли на произвол судьбы. Но Тимур не позволял себе никогда — даже во время обороны Карши — укрываться за стенами.

С ним была только часть войска — другая очищала восточные ущелья от джете. Уйти в Самарканд и предоставить Золотой Орде мерзнуть на открытой равнине представлялось самым безопасным. Но отдать страну во власть такому хану, как Тохтамыш, было бы катастрофой; зимние переходы были для северян самым обычным делом, а Суфи и ханы джете присоединились бы к ним. Военачальники советовали Тимуру отойти на юг и ждать, пока не сможет собрать воедино свои разрозненные тумены.