этого дракона. А то, бывало, ловят рыбаки сетями рыбу в реке. А дракон как пролетит над самой водой! Рыбаки с лодок прыгают, сети путаются. А дракон усядется над обрывом, и хохочет. Рыбаки дракона тоже не любили.

И граф Д'Иль, владелец всех окрестных земель, тоже дракона очень не любил. Уж сколько раз бывало: выедет граф в лес на охоту со своими рыцарями и дамами. Скачут по лесу, в рога трубят, собаки лают, оленя загоняют. Красота! А тут налетит дракон. Дамы визжат, рыцари с коней падают, собаки след теряют. Стыдно графу перед рыцарями и дамами. А поделать ничего нельзя. Объявлял граф, что если храбрый рыцарь дракона прогонит с графской земли, большую награду получит, и женится на графской дочери, красавице Оливии. И много храбрых рыцарей отправлялось биться с наглым драконом. Но никто не смог дракона победить или напугать. Выедет с утра очень отважный храбрый рыцарь на коне, в блестящих латах и с оруженосцем, на бой с драконом. А вечером возвращаются оба побитые, латы покорежены. И без коня.

Вызвал тогда граф Д'Иль старуху колдунью, чтоб навела на дракона порчу, или хоть ядом его извела. Взяла старуха плату вперед, и исчезла в ночной тьме. И не слышно было о драконе целую неделю. Обрадовался граф, и устроил праздничный пир, собрав своих рыцарей и дам в парадной зале замка. Весело пировали граф и его вассалы, в каминах жарились целые туши быков и свиней, играла музыка и лилось рекой вино. К ночи по приказу графа растворили окна в зале, чтобы остудить разгоряченные пиром лица. Вдруг раздалось зловещее хлопанье крыльев. И с леденящим кровь шумом через растворенное окно влетела и упала на стол прямо перед графом раздувшаяся от яда туша овцы. А потом раздался такой знакомый и такой ненавистный хохот дракона, и ужасный громкий голос: "Граф Д'Иль! Ты расплатишься за свое вероломство! Отдашь мне свою дочь. Завтра привезешь к моей пещере. А не привезешь – пожалеешь! Все графство сожгу! Ха-ха-ха!" Вот так начинается эта страшная и героическая сказка.

Дракон хохотал, но на самом деле ему не было весело. А было ему грустно. Он был очень молодой по драконьим меркам, всего-то полтораста лет. Если переводить на человеческие годы, то это лет двенадцать. А в двенадцать лет хочется веселиться, играть с друзьями, и даже (иногда, изредка) чему-нибудь полезному учиться. Но такие уж у драконов обычаи: как только самостоятельно вылетел из гнезда, мама с папой отправляют молодого дракончика в белый свет, и ничем ему больше не помогают. У драконов считается, что это закаляет характер. За желто-зеленую чешую дракончика звали в родном гнезде Лопушок. Дракончик этого имени стеснялся, и обижался на маму, папу и сестер когда те его так называли. Но вот стал он жить один, и мог взять себе любое, хоть самое грозное имя, например "Гром". Но не было никого, кому бы можно было это имя назвать. Пробовал он кричать крестьянам, рыбакам или рыцарям: "Мое имя Гром!" Но те называли его все равно проклятой летающей ящерицей. Как бы он хотел, чтобы хоть кто-нибудь теперь называл его Лопушок!

Дракон летел от графского дворца в свою пещеру, и мысли его были очень печальны. Как вдруг услышал он (а у драконов очень чуткий слух) детский плачь. Даже полностью взрослый дракон, длина которого достигает 15 метров, а вес больше тонны, может двигаться по лесу тихо, как кошка. Молодой дракон, вдвое меньшего размера, приблизился к плачущему ребенку вовсе бесшумно. На камне, совсем рядом с дорогой, сидел мальчик чуть старше десяти лет. Выглядел он весьма странно, можно сказать смешно. Мальчишка влез в доспехи и взял оружие взрослого воина. Тяжелая кольчуга скрывала всю его фигуру, как халат восточного купца. На голове – большой, покрытый пятнами ржавчины, полукруглый шлем казался шляпкой гриба. За спиной висел колчан от большого лука, а прямой меч корд, прислоненный к камню, поднимался выше головы. Глядя на этого мальчишку, пытавшегося выглядеть грозным воином и рыдавшего с детской простотой, Лопушок почувствовал себя таким же – мальчишкой, играющим в опытного вояку. Что с того, что даже юный дракон может легко победить любого рыцаря? Разве нужны ему эти победы, за которые его только проклинают? И никто вокруг не понимает его простых веселых шуток, за которые его тоже проклинают. Лопушку тоже очень захотелось поплакать вместе с мальчишкой. Вот только драконы не умеют плакать.

Говорить по человечески драконы тоже умеют тихо. И Лопушок тихо спросил: "Мальчик кто ты, и почему ты плачешь?"

Мальчишка вскинулся, неожиданно услышав чужой голос. Но незнакомец говорил тихо, угрожающих движений не делал. Был уже поздний вечер, и темная фигура на фоне темного леса не выглядела большой и опасной. И он ответил сквозь слезы:

– Я Джордж Хольден, сын Патрика Хольдена, десятника лучников рыцаря сэра Гийома Ри. Вот только теперь уже не десятника. – И мальчик заплакал еще горше.

– Эй, эй, Джордж! Ты еще ничего не рассказал. – чуть повысил голос дракон. Если бы мальчик не плакал так громко, он наверняка услышал бы пришепетывание, с которым говорят на человеческом языке драконы.

– Объясни, что ты делаешь на этой дороге, столь опасно вооруженный, и почему ты плачешь.

– Ах, сэр путник! История моя печальна, – сказал мальчик, неожиданно прекратив плакать. Его голос стал напевным и немного гнусавым. Именно так сказочники и побирушки- калеки рассказывают в селах свои слезливые истории, чтобы выдавить у слушателей пару медяков. – Мой отец был честный воин. Он сражался еще с отцом сэра Гийома против шотландцев. На войне стал десятником стрелков, и за отвагу и умения старым сэром был назначен в оруженосцы молодому сэру. И поскольку в жилах моего отца тоже текла благородная кровь, он мог бы быть посвящен в рыцари, соверши какой-нибудь подвиг. Но вот месяц назад, в один очень несчастливый день, сэр Гийом вызвался сразиться с ужасным драконом, который запугал всю округу, и перебил бессчетное число добрых христиан.

– Постой, мальчик! – не удержался дракон. – Это каких христиан, и в каком же смысле – перебил?

– Сэр путник, – ответил мальчик, – какой вы непонятливый! Крестьян из соседних деревень, и рыцарей, которые пытались их защитить. А перебил – в смысле сначала убил, а потом сожрал. Ну, или сначала сожрал. Я точно не знаю. Но погибли многие сотни христиан.

– Эй, Джорж! – Не унимался дракон. – Во всей округе не наберется и сотни крестьян. И все они пока живы. Вот только пастух в соседней деревне помер.